Употребитель - читать онлайн книгу. Автор: Алма Катсу cтр.№ 7

От Джонатана исходило ощущение опасности. К нему хотелось прикоснуться — так безумный голос, звучащий в твоей голове, уговаривает тебя прикоснуться к раскаленному утюгу. Ты прекрасно понимаешь, что обожжешься, но устоять не можешь. Просто ты должна испытать это, и всё тут. И ты забываешь о том, что будет потом. Забываешь о том, как страшно болит обожженная плоть и какую боль ты будешь испытывать всякий раз, случайно прикасаясь к ране. Ты не думаешь о том, что на всю жизнь останется шрам — шрам на твоем сердце. Урок на всю жизнь. Больше ты таких глупостей никогда не совершишь.

Мне и завидовали, и посмеивались надо мной. Завидовали из-за того, что мне удалось столько времени пробыть рядом с Джонатаном, а посмеивались потому, что я не скрывала: ничего романтического между нами не произошло. И для других девочек это было неоспоримым доказательством того, что мне недостает женских чар, что я не могу привлечь к себе внимание мужчины. Но я не отличалась от своих подруг. Я знала, что Джонатан способен спалить меня огнем своего внимания, как клочок бумаги. Мгновение любви божества может погубить девушку. И весь вопрос в том, стоит ли она того, эта любовь?

Вы можете спросить, полюбила ли я Джонатана за его красоту, и я отвечу: это бессмысленный вопрос, ибо его великая, неземная красота была неотъемлемой частью целого. Красота давала ему спокойную уверенность, которую другие могли назвать надменной наглостью, а также то, как легко и обезоруживающе он вел себя с прекрасным полом. И если красота Джонатана отвлекала меня от его наглости, я не стану извиняться за это. Не стану стыдиться и своего желания назвать Джонатана своим. Когда видишь такую красоту, непременно хочешь ею обладать. Любому коллекционеру знакомо это желание. И в этом желании я была не одинока. Почти все, кто знакомился с Джонатаном, пытались им завладеть. Это было его проклятием и проклятием для всех, кто его любил. Но это было то же самое, как если бы вы любили солнце: оно яркое и теплое, находиться рядом с ним приятно, но вы не можете целиком забрать его себе. Любить Джонатана было безнадежно. И так же безнадежно было не любить его.

И меня поразило проклятие Джонатана, меня повлекло к нему, и из-за этого мы оба были обречены на страдания.

В детстве, после того случая, между нами возникла дружба. Мы встречались по воскресеньям после церковной службы, а также на свадьбах и даже на похоронах. Мы стояли позади толпы скорбящих и перешептывались. Порой мы уходили погулять в лес, чтобы никто не мешал нам разговаривать. Горожане неодобрительно качали головами. Некоторые наверняка сплетничали, но наши семейства этой дружбе не препятствовали. По крайней мере, я ни о чем таком не слышала.

В это время я начала мало-помалу осознавать, что Джонатан куда более одинок, чем мне казалось. Другие мальчики не очень стремились с ним дружить. Если во время свадьбы к нам приближалась компания ребят, Джонатан предпочитал уйти от них. Мне вспоминается один случай после весеннего собрания в церкви. Мы шли по лесу и увидели группу сверстников Джонатана, идущих нам навстречу. Джонатан поспешно увел меня на другую тропу. Я не знала, как это понять. Промучившись несколько минут, я решилась задать вопрос.

— Почему ты решил пойти другой дорогой? — спросила я. — Потому что стесняешься меня? Не хочешь, чтобы нас видели вместе?

Джонатан насмешливо фыркнул:

— Не говори глупостей, Ланни. Все видят нас вместе.

Так все и было, и на сердце у меня полегчало, но я не могла удержаться от расспросов.

— Значит, эти мальчишки тебе просто не нравятся?

— Да нет, я бы так не сказал, — уклончиво ответил Джонатан.

— Тогда почему…

Джонатан не дал мне договорить:

— С какой стати ты меня допрашиваешь? Поверь мне на слово: у мальчиков все по-другому, вот и всё.

Он зашагал быстрее, и мне пришлось подхватить подол юбки, чтобы поспеть за ним. Он не объяснил, что именно у мальчиков по-другому. «Что же он имел в виду?» — гадала я. Вообще-то у мальчиков по-другому было почти всё. Им дозволялось ходить в школу, если их семья могла позволить себе платить учителю. Девочек же всяким премудростям обучали только их матери — шитью, уборке, приготовлению еды. Ну, может быть, кого-то из девочек немного учили чтению Библии. Мальчики могли затевать дружеские потасовки, они могли бегать и играть в салочки легко и быстро, потому что им не мешали длинные юбки. Мальчики могли ездить верхом на лошадях. Да, конечно, им приходилось заниматься тяжелым трудом и очень многому учиться. Однажды, как рассказал мне Джонатан, отец заставил его подновить фундамент ледника. Пришлось поработать с камнями и раствором, чтобы кое-что узнать о труде каменщика. И все же, на мой взгляд, у мальчиков жизнь была намного свободнее, чем у девочек. А Джонатан на что-то жаловался.

— Жаль, что я не мальчик, — пробормотала я, еле поспевая за ним.

— Ничего тебе не жаль, — бросил Джонатан через плечо.

— Никак не пойму, о чем ты…

Джонатан резко развернулся:

— Да? Тогда скажи мне про своего брата, Невина! Я ведь ему не больно-то нравлюсь, верно?

Я остановилась на месте как вкопанная. Да, Невин всегда терпеть не мог Джонатана. Я хорошо помнила их драку. Помнила, как он вернулся домой с запекшейся кровью на лице, и то, что наш отец им явно гордился.

— Как ты думаешь, почему твой брат так меня ненавидит? — требовательно спросил Джонатан.

— Не знаю.

— Я никогда не давал ему никаких поводов, а он все равно меня ненавидит, — проговорил Джонатан, всеми силами стараясь сдерживать обиду. — И все мальчишки такие. Они все меня ненавидят. И даже некоторые взрослые. Я знаю, я чувствую. Вот почему я стараюсь держаться от них подальше, Ланни. — Его грудь тяжело вздымалась и опускалась. Было видно, что он устал мне объяснять. — Ну вот, теперь ты все знаешь, — сказал он, отвернулся и быстро ушел прочь. Я долго изумленно смотрела ему вслед.

Всю неделю я думала о том, что он сказал. Я могла бы спросить Невина о том, откуда у него такая ненависть к Джонатану, но тогда мы бы с братом непременно поссорились. Ясное дело, он ужасно злился из-за того, что я подружилась с Джонатаном. Я отлично все понимала, не стоило спрашивать. Мой брат считал, что Джонатан — гордец и выскочка, что он кичится своим богатством и думает, что все к нему должны относиться по-особому. Я знала Джонатана лучше, чем кто бы то ни было, кроме его родни — а может быть, и лучше его родни, а потому понимала, что все это неправда… Все, кроме последнего. Но разве Джонатан был виноват в том, что все вокруг относятся к нему по-особому? И еще… Хотя Невин не пожелал бы в этом признаться, я видела: когда он с ненавистью смотрит на Джонатана, он жаждет испортить его красоту, он хочет оставить на этом прекрасном лице печать уродства, унизить любимого сына нашего города.

Невин, в своем роде, хотел бросить вызов Богу, исправить то, что почитал несправедливостью. Разве справедливо было для него жить всю жизнь в тени Джонатана?