Число власти - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 11

— Хорошо, — сказала она и храбро пригубила шампанское. — Допустим, ты не псих. Но все, что ты говоришь, я уже где-то слышала, читала, смотрела по телевизору. Какой-то фантаст, помнится, даже описал муки кибернетика, который всю жизнь тщился научить машину рисовать картины — не копировать, а писать самостоятельно, творить, — а когда закончил программирование и включил свое детище, оно ему нарисовало черную окружность на белом листе...

— Станислав Лем, — быстро сказал Алексей. — “Магелланово облако”. Да, я тоже это читал. В детстве, лет в двенадцать, что ли. Но ведь это байка, сочиненная писателем, который разбирался в математике как свинья в апельсинах. Нельзя же воспринимать художественную литературу так буквально! Не мне, математику, объяснять это тебе, филологу. Читала она... Жюль Верн, например, описал подводную лодку задолго до того, как она была построена, а Леонардо и вовсе рисовал вертолеты в шестнадцатом веке. Дыма без огня не бывает; если об этом столько говорят, пишут и, если верить тебе, даже снимают кино, значит, открытие не за горами.

— Погоди, — сказала Валька и поперхнулась шампанским. — Постой-ка. Там, в машине, ты сказал, что вступил в должность заместителя Господа Бога. Что ты имел в виду? Ты хочешь сказать, что нашел это свое число?

Алексей покачал головой.

— Я немного прихвастнул. Если найти все число целиком, можно, наверное, и впрямь потягаться силами со Всевышним — расколоть планету на куски, достать Лу— луну с неба, научиться летать без самолетов и жить на дне океана... Нет, целиком число я не нашел. Но кое-что отыскать мне все-таки удалось. Хочешь, покажу?

— Что покажешь? — устало спросила Балалайка. — Число? Часть числа? Ну и что? Что я пойму? С таким же успехом я могу нацарапать на бумажке строчку цифр и заявить, что сделала открытие. Даешь Нобелевскую премию!

— Не беспокойся, — сказал Алексей, — то, что я тебе покажу, ты отлично поймешь. Господи, как удачно, что я начал именно с этого!

— С чего? — заинтересованно спросила Валька, наблюдая за тем, как Алексей голышом усаживается за стол и включает свой древний компьютер.

— С биржи, — ответил тот, не оборачиваясь. — Любые исследования требуют денег, а биржа — это власть над деньгами. И в то же время биржа — такое же явление природы, как любое другое. Колебания биржевого курса должны подчиняться определенным законам, потому что в природе нет ничего случайного. А задача науки как раз и состоит в том, чтобы открывать, описывать и приспосабливать законы природы...

— А, — сказала Валька, — так ты играешь на бирже!

— Да. Но только для того, чтобы лучше изучить ее законы.

— Да какие на бирже могут быть законы! Это дождик можно предсказать: холодный воздух движется туда-то, теплый — туда-то, с запада надвигается циклон, возможны ливневые дожди с грозами... А биржа зависит от такого количества факторов, что их и пересчитать-то нельзя!

— Факторов, — с удовольствием повторил Алексей, глядя в экран компьютера, который медленно загружался, жужжа и попискивая. — Смотри, как ты заговорила! Уже теплее!

Валька закурила новую сигарету и ладонью отвела назад волосы, чтобы не мешали смотреть.

— Ну, и что ты мне хочешь показать? Свой компьютер? Я видела новее.

— Зато не видела умнее... А покажу я тебе такое, что ты мне сразу поверишь.

— Например?

— Например, завтрашний курс доллара по отношению к российскому рублю. Я могу выбрать любую другую валюту, но думаю, тебя заинтересует именно этот курс.

— Ой, — недоверчиво сказала Валька. — Допустим, ты не псих, но ведь и я не лохушка колхозная! Курс станет известен только после биржевых торгов, так что не надо мне мозги парить, мальчик!

— Видишь, какая ты грамотная! — похвалил Алексей, стремительно щелкая клавишами. На черном экране перед ним появлялись и исчезали строчки цифр и каких-то непонятных символов.

— А ты думал!

— Ну, раз ты такая образованная и знаешь, что курс доллара становится известен только после утренних торгов на валютной бирже, мне не придется долго убеждать тебя в своей правоте. Имеющий глаза да увидит.

— На что смотреть-то?

— На экран, естественно. Айн, цвай, драй... оп-ля! Возьми бумагу и карандаш, запиши своей рукой, чтобы потом не было сомнений. Записала? Спрячь в сумочку, утром проверишь.

— Утром я спать буду, — автоматически возразила Валька, недоверчиво разглядывая клочок бумаги, на котором губной помадой было записано отношение доллара к рублю. Числа были близки к тем, которые Валька видела вечером, проезжая мимо обменного пункта, но даже она без труда заметила разницу.

— Ты хочешь сказать, что зеленый опять опустится, а деревянный поднимется?

— Это не я говорю, — сказал Алексей. Язык у него слегка заплетался. — Это математика говорит. Ее величество математика!

— Хорошо, — сдалась Валька, убирая записку в сумочку. — Скажем так: я верю, что ты в это веришь.

— Правда, веришь, не понарошку?

— Верю. И завтра обязательно проверю курс доллара.

— Умница, — сказал Алексей. — Вот за это я тебя люблю.

— И правильно делаешь. Меня все любят, кроме жен. Иди ко мне, компьютер никуда не денется, а мне скоро уходить.

— А может, останешься еще?

— Подумаю, — солгала Валька. — Ну, давай, иди к мамочке!

Через полчаса Алексей уже спал, широко разбросав по кровати худые незагорелые ноги и по-детски подсунув под щеку кулак. Дышал он тяжело, и от него сильно пахло перегаром. Убедившись в том, что клиент спит, Валька бесшумно встала и оделась. Взгляд ее упал на брюки Алексея, из кармана которых высовывался уголок бумажника, но она взяла себя в руки и тихонько выскользнула из квартиры: еще в детстве она прочла у Фенимора Купера, что даже дикие североамериканские индейцы никогда не обижали сумасшедших.

Глеб загнал машину на просторную, выложенную цветной тротуарной плиткой стоянку перед банком, выключил двигатель и посмотрел на часы. Было без семи одиннадцать, он приехал вовремя и не сомневался, что это ему зачтется.

Он вышел из машины и неторопливо привел себя в порядок: поправил на переносице очки с затемненными стеклами, проверил, на месте ли узел галстука, и одернул пиджак. Одет он был с иголочки: инструктируя его перед встречей, генерал Потапчук особо подчеркнул то обстоятельство, что банкир Казаков терпеть не может скверно одетых людей. На безымянном пальце правой руки у него скромно поблескивало обручальное колечко: у банкира имелась молодая дочка, и Глеб не хотел, чтобы его заподозрили в матримониальных намерениях.

Солнце жгло спину, накаляло цементные плиты стоянки и крыши автомобилей. Над разноцветными капотами дрожал и струился горячий воздух, яростные солнечные блики горели на лобовых стеклах и резали глаз даже через темные очки. Над парадным входом в банк варварским блеском сверкали золотые буквы названия. Глеб взял с заднего сиденья тонкий кожаный кейс с документами, запер машину и не спеша двинулся к крыльцу, точно зная, что за каждым его шагом наблюдают внимательные глаза.