Интервенция. Харбинский экспресс-2 - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Орлов cтр.№ 34

Подкатили к знакомому дому с колоннами. Павел Романович расплатился с возницей и легко спрыгнул наземь. Швейцар у чугунной решетки был тот же. Сидел на своем табурете, прикрываясь огромным зонтом.

Павел Романович ожидал услышать за спиной шум отъезжающего экипажа, но было тихо.

Он оглянулся.

Возница хмуро смотрел на него.

– Напрасно вы сюда, барин, – сказал он. – Лучше б на квартиру пожаловали. У меня есть одна на примете. Богом клянусь, не пожалеете!

Но Дохтуров только рукой махнул.

Возница крикнул: «Эх!..», щелкнул вожжами, лошадка резво взяла с места.

– Скажи какой праведник выискался, – рассмеялся ему вслед швейцар. – Вы, сударь, впервой? Проводить али как?

– Спасибо, я сам. – Дохтуров сунул ему бумажный рубль и зашагал по дорожке мимо газона с розовыми кустами. Она вывела точно к крыльцу, над которым нависал беломраморный портик. Павел Романович прошел внутрь и оказался в просторной гостиной, похожей на ресторан и кондитерскую одновременно. Уселся на одном из диванов в углу и стал ждать.

Он подумал, что ванька почти повторил слова Сопова, сказанные третьего дня. Точно так же, в спину. Только дело тогда происходило не среди ресторанных столиков и пикантных гравюр на стенах, а во дворе убогой китайской фанзы, где умирал Агранцев.

И вспомнил все, что там приключилось.

Вскрик прозвучал глухо. Чей – не понять. Впрочем, загадка небольшая: скорее всего, с Агранцевым, увы, все кончено.

Не дослушав Сопова, Павел Романович поднялся и направился к погребу. Однако Дроздова опередила его: подошла первой и стала торопливо спускаться по шаткой лесенке.

А дальше произошло вот что.

Снизу донеслись рычание, грохот, потом тонкий испуганный вскрик. Истошно заорал кот.

На миг у Дохтурова промелькнула невозможная мысль, будто в погреб каким-то образом забрался «амба» – уссурийский тигр. Людоед, по окраинам промышляющий человечиной.

Послышался сухой треск подломившейся лестницы. Анна Николаевна взмахнула руками и скрылась в провале люка. На размышления времени не было. Оставалось одно – немедленно прыгать следом.

Внизу, против ожидания, еще горели светильники. Горели неважно, но все же достаточно, чтоб разглядеть мизансцену.

Никакого тигра, разумеется, не было и в помине. У ближней стены стоял штаб-ротмистр Агранцев, расставив руки на манер циркового атлета, исполняющего коронный свой номер. В каждой он держал по китайцу, притиснув к стене и встряхивая, словно щенят.

Увидев Дохтурова, ротмистр крикнул:

– Извольте полюбоваться: сапоги тянули со спящего! Хорошо, не прирезали!

И он стукнул злополучных хозяев затылками о земляной срез. Те заверещали, пытаясь вырваться. Но у них не было ни одного шанса против чудеснейшим образом ожившего ротмистра.

– Вы… – пролепетала Дроздова, поднимаясь с пола.

Но Павел Романович не дал ей закончить.

– Пустите их. – Он подошел к ротмистру, заглянул в глаза. Чистые, незамутненные. Даже и признаков горячки не наблюдается.

– Что это вы на меня так смотрите? – спросил Агранцев.

Он насупился, сильно встряхнул китайцев, отчего те стукнулись лбами, и отшвырнул в сторону.

Павел Романович вопрос проигнорировал. Что было, конечно, невежливо, но вполне извинительно, учитывая совершенно особые обстоятельства.

– Как вы себя чувствуете?

Ротмистр повертел головой:

– Сносно. Впрочем, ноги как ватные. Это, верно, со сна.

– Позвольте. – Павел Романович взял ротмистра за запястье.

Пульс был учащенный, более ста ударов. И дышал ротмистр так, будто перед тем версту пробежал. Но это скорее от духоты, воздух в подвале никуда не годился. Зато нету жара. И с рефлексами все в порядке, можно даже не проверять – вон, китаец со своею женой до сих пор в себя не пришли.

Одним словом: умирать ротмистр определенно раздумал.

Скорее из-за привычки, нежели по необходимости, Павел Романович оттянул ротмистру нижнее веко – взглянуть на поверхность склер.

– В чем дело?! – Агранцев отшатнулся. От резкого движения затрепетали язычки пламени в чашках светильников.

Сцена была самая фантастическая. Душный подвал, мрачный, с красным отливом, масляный свет мажет стены. Человеческие фигурки замерли, будто в детской игре: ледащие хозяева скорчились у сломанной лестницы, чуть поодаль застыла Анна Николаевна (даже в этаком сумраке видно, как она побледнела). А в центре, отбрасывая гигантскую тень, укрепился воскресший ротмистр.

Ну просто «Фауст» какой-то, подумал Дохтуров. Посмотрел Агранцеву в глаза.

– Вы что, совсем ничего не помните? – Вопрос был задан тоном самым обыкновенным, однако далось это Павлу Романовичу с немалым трудом. В душе словно вихрь пронесся. Внезапно с абсолютной отчетливостью он понял: свершилось. Мечты, поиски и колоссальнейший труд – все было не напрасно. Он выиграл! Нашел-таки сокровенный парацельсовский лауданум. Правда, пока непонятно, как выглядит это средство и в чем заключается. Это предстояло выяснить, и как можно скорее.

– А что я должен помнить? – Агранцев огляделся. Должно быть, что-то почувствовал, потому что добавил уже мягче: – Объясните, доктор, по-человечески, что же здесь происходит.

* * *

Объяснять пришлось долго.

Но сперва Павел Романович проделал самое необходимое: тщательнейшим образом осмотрел недавнего умирающего. Результат получился такой: на животе грубый шрам, а также повышенная и болезненная чувствительность в правом нижнем сегменте. Перкуторные звуки брюшины также изменены. Дыхание и пульс учащенные. Однако все это ни вместе, ни по отдельности не могло угрожать здоровью штаб-ротмистра.

О чем Павел Романович тому и сообщил. Получилось сухо и как-то неубедительно.

Анна Николаевна смотрела во все глаза – она-то все поняла преотлично. Но стояла молча. Видно, не знала, что следует говорить в такой феноменальной ситуации. И нужно ли вообще рот раскрывать. Взгляд барышни сделался влажным, мечтательным.

Что ж, подумал с грустью Дохтуров, это неудивительно – воскрес предмет обожания. Перст судьбы. Такого ни одно женское сердце не выдержит.

В общем, как говорят в народе, хороша Маша, да не наша.

И еще Павел Романович подумал, что во всяком триумфе есть своя доля горечи.

После экстраординарного медицинского освидетельствования повисла короткая и неловкая пауза. И в этом молчании Дохтуров отчего-то почувствовал себя балаганным факиром.

Нарушила паузу барышня:

– Господа, здесь невыносимо душно. Сделайте что-нибудь…