Ночь с дьяволом - читать онлайн книгу. Автор: Лиз Карлайл cтр.№ 77

Она отнесла тетради на кресло у окна. Куинни принесла чай и тут же торопливо удалилась. Фредерика отхлебнула чаю в надежде подкрепить силы, потом раскрыла тетрадь — единственную, которую еще не открывала. Ни на матерчатом зеленом переплете, ни внутри не было даты. Вообще в тетради были исписаны только первые шесть страниц. Разочарованная, Фредерика подумала о тетрадях, оставленных в сундучке; может быть, это был последний дневник Кассандры, который она только что начала и не потрудилась еще проставить даты?

Интересно, сколько лет назад умерла Кассандра? Она принялась перелистывать страницы. Это были скорее заметки, касающиеся повседневной жизни, а не дневник в полном смысле этого слова. Так, например, на первой странице, обозначенной «среда», Кассандра сделала несколько не связанных между собой записей: доставили синий шерстяной костюм для верховой езды, который оказался на дюйм короче, чем нужно; Милфорду надо бы напомнить, чтобы он проверил, достаточно ли у них запасов шампанского; необходимо немедленно починить сломанную застежку на сапфировом браслете. Эти и другие записи в том же духе были сделаны неразборчивым угловатым почерком.

В конце второй страницы Кассандра упоминала о полученной корреспонденции: о письме от ее отца и о втором письме от джентльмена, имя которого Фредерика не разобрала. «Он вернулся в Англию и отчаянно хочет видеть меня, — писала Кассандра. — Он умоляет меня встретиться с ним на Мортимер-стрит в следующем месяце».

На Мортимер-стрит? Но ведь это адрес лондонской резиденции лорда Трейхорна!

Место встречи показалось Фредерике довольно неподходящим, но Кассандра писала об этом так, как будто это само собой разумелось. На последующих пяти страницах больше ни о ком не упоминалось, кроме самой Кассандры. Там не было ни слова ни об Ариане, ни о муже Кассандры. Зато говорилось о скуке сельской жизни и о заурядности соседей. Судя по всему, это писала бесчувственная эгоистичная особа. Далее, на странице, обозначенной «воскресенье», внимание Фредерики привлекла следующая запись:

Сегодня видела Томаса после его проповеди. Послание к ефесянам 1:7, искупление и прощение грехов! Не могла не рассмеяться ему в лицо.

Далее следовало резкое замечание относительно котсуолдской погоды и ее пагубного влияния на состояние волос Кассандры. Фредерика добралась до последней страницы. На ней было нацарапано всего три абзаца, а после них не было ничего. «Четверг» был, очевидно, последним днем жизни Кассандры. Фредерика пробежала глазами последний абзац. У нее сразу же возникло страшное подозрение. Она перечитала еще раз, чтобы убедиться, что не ошиблась.

Томас пришел, когда Кэм уехал на стрижку овец, — писала Кассандра каким-то неуверенным почерком. — Этот дурень вздумал мне угрожать. Каков наглец! Лондонский случайный знакомый. Сегодня я снова настойчиво просила Бентли помочь, но мой драгоценный начал упрямиться. Это очень неразумно. Я напомнила ему, что признание своей вины облегчает душу.

Фредерика зажмурилась и попыталась дышать ровнее. Господи, это говорит о том, что… Она прочитала последние два абзаца. Впервые за много дней она почувствовала, что надвигается приступ рвоты. Она помертвела. Завуалированные намеки Кассандры почти не оставляли места для сомнений в том, кого она имела в виду. От ужасного подозрения у Фредерики перехватило дыхание.

Она отшвырнула тетрадь, как будто та загорелась в ее руках. Ударившись о ночной столик, тетрадь упала на ковер. Фредерика сидела, уставясь на нее, не в силах ни о чем думать. Это было ужасно. Она не хотела об этом знать. Никогда не хотела. Однако теперь она знала. Не так уж трудно было прочесть между строк. Эта правда была гораздо страшнее, чем какая-то затрещина, полученная от мужа. Бентли придется многое объяснить. Конечно, его прошлое — это его прошлое. Но это было… немыслимо! Фредерика встала, отправилась в гардеробную и трясущимися руками натянула на себя первое попавшееся платье.

Освещенный сзади пламенем кузнечного горна, Бентли склонился над верстаком и еще раз плавно провел по доске рубанком. Длинная дубовая стружка завивалась кольцами, а потом мягко падала на грязный пол. Тыльной стороной ладони он стер со лба пот, заливавший глаза, и выпрямился. Стоя у кузнечного горна, старый Ангус ковал новые дверные петли. Если бы он подумал как следует, то мог бы сделать вообще новую дверь и растянуть работу в мастерской до второго пришествия. Потребовались бы лесоматериалы. Им с Ангусом, возможно, пришлось бы даже валить и пилить деревья, а значит, он мог бы целыми днями пропадать в столярной мастерской, делая при этом богоугодное дело.

Старый Ангус отвернулся от горна и, покопавшись под кожаным фартуком, выудил носовой платок.

— Отверстия для болтов, — спросил он через плечо, — на каком расстоянии друг от друга делать? Замерь линейкой от центра до центра.

Бентли схватил линейку, произвел замер и назвал полученный результат. Ангус что-то проворчал, взял свой инструмент и продолжил работу. Жар, запахи, даже ритмичное постукивание молота, как ни странно, действовали на Бентли успокаивающе. Атмосфера здесь была умиротворяющая. Мужское царство, простое и наполненное смыслом, — именно такой и должна быть жизнь мужчины, если бы мир был совершенен. И разумеется, здесь не было места женщинам. И воспоминаниям о них — тоже.

Бентли снова взялся за рубанок и вспомнил о том, что он сделал Фредди. Он все еще пребывал в ужасе. Почему досталось именно ей? И почему сейчас? Этот кошмар снился ему сотни раз и в сотне разных постелей, в которых с ним находилась сотня других женщин, но ведь он не давал затрещин ни одной из них? Конечно, никто из них не взбирался на него, когда он крепко спал, а во сне у него начиналась сильнейшая эрекция, словно молот Ангуса.

Все дело было, конечно, в самой Фредди. Она не виновата, что из-за нее все перепуталось в его голове. Она лишила его возможности держаться отстраненно, тогда как это было его средство самозащиты. Она заставила его принять такой уровень интимности в их отношениях, который для него был неприемлем. «Они стали единым целым», — как и говорил им преподобный мистер Амхерст. Именно это он чувствовал, когда они занимались любовью и он смотрел ей в глаза. Он был с ней телом и душой. Он не мог держаться от нее на расстоянии и просто удовлетворять свою физиологическую потребность. Она возбуждала в нем желание духовной близости.

Видит Бог, он не мог никому открыть ни свое сердце, ни свои мысли. Но с Фредерикой все было по-другому. Пройдет какое-то время, и она что-то почувствует или увидит. Или задаст какие-нибудь вопросы, на которые он не сможет ответить. Она не глупа, его молодая жена. И как она сама справедливо заметила, не так уж наивна. Ее будет трудно обмануть. Уж не воображал ли он, что сможет это сделать? Или он, действуя подсознательно, привез ее в Чалкот, чтобы она помогла ему изгнать призраки прошлого? Уж не убедил ли он себя по глупости в том, что любовь побеждает все? Как бы там ни было, у него ничего не получилось. Глупо было вести ее к алтарю, пусть даже она ждала от него ребенка.

— Эй, парень! — вывел его из задумчивости голос Ангуса. — Ты будешь работать или грезить наяву?