Москва 2042 - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Войнович cтр.№ 52

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Москва 2042 | Автор книги - Владимир Войнович

Cтраница 52
читать онлайн книги бесплатно

Комиссия, разбиравшая деятельность Союза, обнаружила вопиющие злоупотребления, заключавшиеся в том, что некоторые литераторы буквально годами ничего не писали. У этих бездельников считался чуть ли не героическим девиз одного из представителей предварительной литературы "Ни дня без строчки".

— Вы представляете, какое это издевательство над нашими тружениками, — сказал с негодованием Смерчев.

Это все равно, как если бы, ну, вот как правильно, как мудро и очень своевременно сказал наш Гениалиссимус, как если бы наши героические хлеборобы взяли на себя обязательство выращивать в день по одному колоску. Это же просто какая-то глупость, не так ли?

Я с ним охотно согласился, но спросил, какие же нормы выработки существуют у коммунистических писателей.

— Разные, — ответил Смерчев. — Все зависит от качества. Кто дает хорошее качество, для того норма снижается, у кого качество низкое, тот должен покрывать его за счет количества. Одни работают по принципу лучше меньше, да лучше, другие по принципу лучше хуже, да больше. Но самое главное, что теперь писатели приравнены к другим категориям комслужащих. Они теперь так же, как все, к 9 часам являются на работу, вешают номерки и садятся за стол. С часу до двух у них обеденный перерыв, в шесть часов конец работы, после чего они могут отдыхать с чувством выполненного долга. Вам это интересно? — спросил он на всякий случай.

— Безумно интересно, — сказал я искренне. — Я ничего подобного раньше не слышал.

— Да-да, конечно, — радостно сказал Смерчев. — Конечно, вы такого не слышали. Я подозреваю, что у нас есть еще много такого, о чем вы раньше не слышали.

Тут же он мне рассказал кое-что о структуре Союза коммунистических писателей. Он состоит из двух Главных управлений, которые в свою очередь делятся на объединения поэтов, прозаиков и драматургов.

— А в каком объединении находятся критики? — спросил я

— Ни в каком, — сказал Смерчев. — Критикой у нас занимается непосредственно служба БЕЗО.

— Очень рад от вас это слышать, — сказал я растроганно. — В наше время это было совсем глупо поставлено. Тогда органы госбезопасности тоже занимались критикой, но они, по существу, просто дублировали органы Союза писателей.

— С этой порочной практикой, — нахмурился Смерчев, — у нас навсегда покончено.

Я задал ему ряд второстепенных вопросов — например, какие сейчас жанры более в моде: проза? Стихи? пьесы?

— Все, все без исключения жанры, — сказал Смерчев. — Модных или немодных жанров у нас нет. В каком жанре умеешь, в таком и пиши про нашего славного, нашего любимого, нашего дорогого всем Гениалиссимуса.

— Извините, — перебил я — Кажется, я чего-то не понял. Неужели все без исключения писатели должны писать непременно о Гениалиссимусе?

— Что значит должны? — возразил Смерчев. — Они ничего не должны. Они пользуются полной свободой творчества. Но они сами так решили и теперь создают небывалый в истории, грандиозный по масштабу коллективный труд — многотомное собрание сочинений под общим названием Гениалиссимусиана. Этот труд должен отразить каждое мгновение жизни Гениалиссимуса, полностью раскрыть все его мысли, идеи и действия.

— А разве у вас нет писателей детских или юношеских?

— Ну конечно же, есть. Детские писатели описывают детские годы Гениалиссимуса, юношеские — юношеские, а взрослые описывают период зрелости. Разве это непонятно?

Он посмотрел на меня как-то странно. Мне показалось, что он меня заподозрил в том, что я или дурак, или шпион. Чтобы рассеять его подозрения, я объяснил, что хотя и в литературе зрелого социализма были разнообразные ограничения, но тогда правила не были еще столь продуманными. Наши писатели тоже описывали жизнь вождей или движение всяких промышленных и сельскохозяйственных механизмов, но все же некоторые ухитрялись писать разные романы или поэмы о любви, природе и всяких таких вещах.

На это Смерчев сказал, что в этом отношении и сейчас ничего не изменилось, и, разумеется, каждый коммунистический писатель может писать о своей горячей любви к Гениалиссимусу совершенно свободно. Он может также свободно писать и о природе, какие великие преобразования произошли в ней в результате построенных под руководством Гениалиссимуса снегозадержательных заграждений, новых лесопосадок, каналов и поворота реки Енисей, который впадает теперь в Аральское море.

Я хотел спросить его о судьбе других сибирских рек, но машина остановилась перед каким-то зданием, по-моему, это был сильно перестроенный бывший Дом литераторов.

Теперь там была другая вывеска:


ОРДЕНА ЛЕНИНА ГВАРДЕЙСКИЙ СОЮЗ

КОММУНИСТИЧЕСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ

ГЛАВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

БЕЗБУМАЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ (БЕЗБУМЛИТ)


На мой вопрос, что такое безбумажная литература, Смерчев с улыбкой ответил, что это литература, которая пишется без бумаги.

С большим интересом вошел я в открытую Коммунием дверь.

Да, да, да, это был давно знакомый мне холл Дома литераторов. Когда-то его охраняли изнутри вредные тетки, которые у каждого входящего требовали предъявления членского билета Союза писателей. Теперь этих теток не было. Вместо них были два автоматчика, которые при виде Смерчева взяли на караул.

— Это со мной, — кивнул на меня Смерчев, и мы прошли беспрепятственно.

Стены холла были чистые, но голые, не считая портрета что-то сочиняющего Гениалиссимуса и стенной газеты "Наши достижения", в которую я успел заглянуть.

Из этой газеты я узнал, что коммунистические писатели не только пишут, но также постоянно изучают жизнь и укрепляют связь с массами, выезжая на уборку картофеля, подметая улицы и работая на строительных площадках.

В очень едком фельетоне критиковался какой-то компис, который в течение месяца ухитрился трижды опоздать на работу.

Больше я ничего прочесть не успел, потому что Смерчев меня тащил в ту сторону, где в мое время был ресторан.

Там, однако, никакого ресторана не оказалось, там был длинный и широкий коридор с дверьми по обе стороны, как во Дворце Любви.

— Ну, — сказал Смерчев, — зайдем хотя бы сюда.

Он толкнул одну из дверей, и мы оказались в бане. То есть мне сначала так показалось, что в бане. Потому что люди, которые там находились (человек сорок), были все голые до пояса. Все они сидели попарно за партами и барабанили пальцами по каким-то клавишам.

А перед ними за отдельным столом сидел военный в полной форме с погонами подполковника.

При нашем появлении подполковник сначала как-то растерялся, а потом заорал не своим голосом:

— Встать! Смирно!

Загремели отодвигаемые стулья, голые люди немедленно вскочили и вытянулись, и только один очкарик на задней парте, не обратив никакого внимания на команду, продолжал, как безумный, барабанить по клавишам. При этом он вертел стриженой головой, делал странные рожи, высовывал язык, хмыкал и всхлипывал.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию