Спасти Каппеля! Под бело-зеленым знаменем - читать онлайн книгу. Автор: Герман Романов cтр.№ 26

Парень откинулся головой на печку и закрыл глаза. От переживания он прокусил губу — тонкая струйка крови потекла по подбородку. А по щекам потекли слезы вперемешку с влагой оттаявшего льда.

— Начбриг Грязнов где? А 269-й полк прорвался? — не утерпел от вопроса Рокоссовский.

— Убит наш бригадный. Мы же окоченели все, в снегу два часа бой вели. Что сделаешь, если все «максимы» заморозило?! С «шошей» не отстреляешься. Богоявленцев тоже много поубивали, но в темноте кое-кто из наших смог уйти. Остальных всех положили… Казаки лютуют — страсть…

Константин только сглотнул — зарвались они, вот беляки этим и воспользовались. Сколько хороших бойцов сдуру потеряли из-за этой спешки. И не воротишь, хоть голову об стенку разбей. Обмишулились…

— Так, и кто тут главный?! — Дверь снова открылась, и на пороге появился уже офицер, у которого на синих погонах с одним просветом уместилась россыпь из четырех звездочек. Штабс-капитан нетерпеливо топнул ногой. Делать было нечего, и Константин поднялся с пола, оправил шинель.

— Я командир кавалерийского дивизиона!

— Как зовут?

— Константин Рокоссовский!

— Пойдем, «товарищ», у нашего генерала к вам некоторые вопросы имеются. — Офицер шутливо щелкнул пятками, хотя валенки не сапоги и каблуков иметь не могут по определению.

Рокоссовский только вздохнул — не чаял быть пленным, но куда денешься. Сам он брал многих, видел, как заискивают перед ним офицеры, не все, правда, но добрая половина. Жить-то хочется! А теперь сам белым в лапы угодил, начнут еще ремни резать, света не увидишь. И деваться некуда — попала собака в колесо, так пищи, но беги. Смерти он не боялся, вернее побаивался, как любой нормальный человек. Просто обидно умирать, когда победа так близка. Пусть погибла бригада, но не одни же они преследуют драпающих колчаковцев…

— Он мне кого-то напоминает? Явно знакомого! — Поджарый, едва перешагнувший тридцатилетний рубеж генерал вплотную подошел к Рокоссовскому, посмотрел прямо в глаза. Молод еще, а уже высоко забрался — на вышитых золотых погонах краском узнал императорские вензеля.

— Бог ты мой! — всплеснул руками генерал. — Так это ж сам Рокоссовский, Константин Константинович. Как же! Встречался я с вами лет семь назад, как раз перед тем как вам лагерный срок впаяли! Шмайсер, это ты самого Рокоссовского повязал! Только молодого еще!

— Командующего Центральным фронтом?! Генерал-полковника?!

Плотный офицер, в надетом поверх формы грязно-белом маскировочном халате, всплеснул руками, словно баба, стирающая белье. Пронзительные глаза впились в Рокоссовского, и он внезапно осознал, что попал в лапы двух безумцев. Константин не понимал, о чем идет речь, как они могли принять его за какого-то генерала с непонятным чином.

— Вы ошиблись, «господа». Генералом отродясь не был. И в плену немецком, в лагере. А отчество у меня другое…

— Знаю. — Генерал легко поднялся из-за стола. — Отец ваш поляк, а потому имя его вам русифицировать придется…

— Не придется! Не доживет!

Слова Шмайсера хлестанули ледяным бичом — Рокоссовский понял, что живым его точно не оставят. А потому собрал все силы, благодаря судьбу, вернее нерадивых караульных, что не связали его. Теперь надо было выждать момент и напасть на врагов, благо оружия в руках у них не было.

— Вообще-то верно, — генерал задумчиво посмотрел на пленного, — но поспешно. У меня к вам есть пара вопросов, «товарищ» Рокоссовский.

— Отвечать не буду! Можете расстрелять!

— Да уж, — задумчиво протянул немец и повернулся к генералу. — Товарищ явно не понимает…

Теперь настало время, и Константин стремительно прыгнул на спину офицера, стремясь ударить того кулаком по затылку. Но, уже замахнувшись, он вдруг понял, что беззащитность Шмайсера была мнимой — плавным движением тот качнулся в сторону, и краском со всего размаха треснул кулаком по столу. И тут же взвыл от боли — по сгибу локтя будто полоснули шашкой.

— А вы, батенька, дурак! Храбрый, но дурной, — сквозь боль донеслись слова немца. — Кто ж так прыгает?!

Шмайсер говорил с участливыми нотками и, наклонившись, резким движением рук поставил Рокоссовского на ноги. Константину было очень больно, но он сдержался от стона — рука висела плетью, и ею нельзя было даже пошевелить.

— На наши вопросы отвечают всегда, — медленно и с расстановкой произнес генерал. — Только напрасно мучаются, упрямцы. На куски резать не станем, поступим с вами по рецептам покойного чекиста Мойзеса. Никто их еще не выдержал! Так что скажете все и лишь потом умрете!

Рокоссовский непроизвольно вздрогнул, но не от леденящей кровь угрозы. Так вот оно что — ведь именно о нем говорил начальник особого отдела дивизии, кивнув на прибывшего с поручением Дзержинского из Москвы чекиста. Тот был не просто страшен ликом — ужасен! Без содрогания смотреть невозможно на покрытую зажившими рубцами голову, с которой буквально содрали кожу вместе с носом…

— Семен, а ведь он вздрогнул! — чуть протянул слова Шмайсер. — Ей-ей, что и подумать, не знаю.

— И это не от страха, — задумчиво проговорил генерал, и тут же спросил. — Вы ведь знаете Мойзеса?! Так ведь?!

— Знаю, — не стал скрывать Рокоссовский.

— И где он?

— Не скажу!

— Шмайсер, не надо! — Генерал остановил немца, который с нехорошей улыбкой надвинулся на упрямого краскома. Фомин прекрасно понимал, что немец выбьет из него всю нужную информацию, но ему было просто жаль Рокоссовского — короткое знакомство с ним в прошлом-будущем оставило на душе добрый след.

— Послушайте, Константин Ксаверьевич! Военных тайн мне от вас не нужно. Я имею директиву вашего командарма Эйхе, и потому расклад мне ясен. Вот она! А потому давайте так — я задам вам несколько вопросов, которые не затрагивают данную вами красным присягу. Если вы на них ответите, я обещаю вам жизнь. Что ж вы молчите?

— Я в ваших руках! А потому обмануть меня вы завсегда сможете…

— Я даю вам честное слово офицера! Более того — теперь я даже заинтересован в том, чтобы вас отпустили на все четыре стороны!

От произнесенных слов Шмайсер впал в изумление, и Константин понял, что это не обман, все говорится более чем серьезно. Надежда вспыхнула с безумной силою — ведь он еще молод, и ему хотелось жить. Ведь такое время — хоть одним глазком увидеть, какой будет счастливой жизнь в государстве рабочих и крестьян.

— Спрашивайте! На что смогу — отвечу.

— Как выглядит Мойзес? Сколько ему лет?

— Вроде немолодой. Вся кожа с головы содрана, в рубцах…

— Ты смотри, никак выжил, стервец! А я думал «мишка» его того…

Шмайсер неожиданно захохотал, и от избытка нахлынувшего возбуждения ударил ладонью по столу.

— Надо же, живуч. — Генерал покачал головой. — Хотя… Как его зовут по имени-отчеству?