Двадцать лет спустя - читать онлайн книгу. Автор: Александр Дюма cтр.№ 230

– Герцогиня, – сказал Атос, – умоляю вас, не портите будущее Бражелону. Сейчас карьера его устраивается; принц Конде благоволит к нему, он молод, – дадим утвердиться молодому королю! Увы, простите мою слабость, для каждого человека настает пора, когда он начинает жить в своих детях.

Герцогиня улыбнулась полунасмешливо-полунежно.

– Граф, – сказала она, – я опасаюсь, что вы стали приверженцем двора. Нет ли у вас уже голубой ленты в кармане?

– Да, герцогиня, у меня есть лента ордена Подвязки, пожалованная мне королем Карлом Первым за несколько дней до его смерти.

Граф говорил правду: он не знал о просьбе Портоса, и ему не было еще известно, что у него есть еще одна.

– Итак, надо становиться старухой, – сказала герцогиня задумчиво.

Атос взял ее руку и поцеловал. Она вздохнула, глядя на него.

– Граф, – сказала она, – Бражелон, должно быть, прекрасное поместье. Вы человек со вкусом; там, должно быть, лес, вода, цветы.

Она снова вздохнула и подперла свою прелестную голову кокетливо изогнутой рукой, все еще восхитительной формы и белизны.

– Герцогиня, что вы говорите? Вы еще никогда не выглядели моложе и прекраснее.

Она покачала головой.

– Виконт де Бражелон остается в Париже? – спросила она.

– Вы о нем думаете?

– Оставьте его мне.

– Ни за что. Если вы забыли историю Эдипа, то я хорошо ее помню.

– В самом деле, вы очень милы, граф, – сказала она после минутного раздумья, – и я с удовольствием погостила бы месяц в Бражелоне.

– А вы не боитесь, что у меня будет много завистников? – спросил любезно Атос.

– Нет, я поеду туда инкогнито, под именем Мари Мишон.

– Вы очаровательны.

– Но не удерживайте Рауля при себе.

– Почему?

– Потому что он влюблен.

– Он еще ребенок!

– Он и любит ребенка.

Атос задумался.

– Вы правы, герцогиня, эта странная любовь к семилетней девочке может со временем сделать его несчастным. Предстоит война во Фландрии; он поедет туда.

– А когда он вернется, вы его пришлете ко мне; я дам ему броню против любви.

– Увы, сударыня, – сказал Атос, – в любви, как и на войне, броня стала бесполезным предметом.

В эту минуту в комнату вошел Рауль. Он пришел сообщить графу и герцогине, со слов своего друга, графа де Гиша, что торжественный въезд короля, королевы и министра назначен на завтра.

На следующий день действительно двор с утра стал готовиться к переезду в Париж.

Королева еще накануне вечером призвала к себе д’Артаньяна.

– Меня уверяют, – сказала она ему, – что в Париже не совсем спокойно. Я боюсь за короля; поезжайте вы у правой дверцы моего экипажа.

– Ваше величество можете быть спокойны, – сказал д’Артаньян. – Я отвечаю за короля.

И, поклонившись королеве, он вышел. Дорогой он встретил Бернуина, который сообщил ему, что кардинал хочет его видеть по важному делу.

Он тотчас отправился к кардиналу.

– Говорят, – сказал ему тот, – что в Париже возмущение. Я буду по левую руку от короля, и так как опасность всех больше угрожает мне, то вы держитесь возле левой дверцы.

– Ваше преосвященство можете быть спокойны, – сказал д’Артаньян. – Не тронут ни одного волоса на вашей голове.

«Черт возьми, – подумал он, уходя, – как теперь выйти из положения? Не могу же я, в самом деле, быть в одно время по правую и по левую сторону кареты. Вот что: я стану охранять короля, а Портосу предоставлю охрану кардинала».

Такое решение удовлетворило всех, что не часто случается. Королева вполне доверяла мужеству д’Артаньяна, которое она хорошо знала, а кардинал – силе Портоса, которую он испытал на самом себе.

Процессия тронулась в Париж в заранее установленном порядке. Гито и Коменж ехали впереди во главе гвардии; далее следовал королевский экипаж, по правую сторону которого ехал верхом д’Артаньян, по левую Портос, а сзади мушкетеры – старые друзья д’Артаньяна, который был двадцать два года их товарищем, двадцать – лейтенантом и стал их капитаном со вчерашнего дня.

Когда кортеж приблизился к заставе, он был встречен восторженными возгласами: «Да здравствует король!», «Да здравствует королева!». Кое-кто крикнул: «Да здравствует Мазарини!», но крик этот тотчас же заглох.

Процессия направилась к собору Богоматери, где должна была быть отслужена месса.

Все население Парижа высыпало на улицу. Швейцарцы были расставлены по всему пути от Сен-Жермена до Парижа. Но путь был длинный, швейцарцы стояли шагах в шести – восьми друг от друга, так что представляли весьма недостаточную защиту, и цепь нередко разрывалась от напора толпы, после чего сомкнуться ей было не так-то легко.

Каждый раз как толпа прорывалась сквозь цепь, с самыми добрыми чувствами, из желания взглянуть поближе на короля и королеву, которых парижане не видели целый год, Анна Австрийская с тревогой поглядывала на д’Артаньяна, но тот успокаивал ее улыбкой.

Мазарини, израсходовавший тысячу луидоров на то, чтобы народ кричал: «Да здравствует Мазарини!», и слышавший этих возгласов не больше чем на двадцать пистолей, тоже с тревогой поглядывал на Портоса, но его гигантский телохранитель отвечал ему великолепным басом: «Будьте спокойны, монсеньор», и Мазарини в конце концов успокоился.

У Пале-Рояля толпа стала еще гуще. Она хлынула на площадь из всех прилегающих улиц, и весь этот народ, стремившийся к королевской карете, походил на широкую бурную реку, шумно текущую по улице Сент-Оноре. Когда кортеж показался на площади, она огласилась криками: «Да здравствуют их величества!» Мазарини высунулся из экипажа; два или три голоса крикнули: «Да здравствует кардинал!», но их тотчас же заглушили свистки и гиканье, раздававшиеся со всех сторон. Мазарини побледнел и поспешил откинуться в глубину кареты.

– Канальи! – проворчал Портос.

Д’Артаньян ничего не сказал, а только покрутил свой ус особенным жестом, означавшим, что хорошее гасконское настроение начинает покидать его.

Анна Австрийская нагнулась к молодому королю и шепнула ему на ухо:

– Скажите несколько милостивых слов господину д’Артаньяну, сын мой.

Молодой король высунулся из экипажа.

– Я сегодня еще не поздоровался с вами, господин д’Артаньян, – сказал он, – но я узнал вас. Вы стояли за пологом моей кровати, когда парижане хотели посмотреть, как я сплю.

– И если ваше величество мне разрешит, я всегда буду возле вас, когда вам будет угрожать какая-нибудь опасность.

– Барон, – сказал Мазарини Портосу, – что сделаете вы, если эта толпа ринется на вас?