Мадам Одиночка, или Укротительница мужчин - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Шилова cтр.№ 84

…Мне почему-то приснились горы Кемера и мы с Ленкой, лежащие на земле. Ленка пьет турецкую водку и рассуждает о жизни. Я лежу рядом и смотрю на нее испуганными глазами, потому что в перерывах между рассказами она сплевывает на землю кровью. Ленка держится, старается даже улыбаться, но я понимаю, что с ней что-то не то, что у нее что-то задето и что она сдает прямо на глазах… А затем она говорит, что хочет покоя, и закрывает глаза. Я пугаюсь, что могу ее потерять, и крепко держу Ленку за руку. А затем… Затем меня одолевает сон, и я больше не могу ни держаться за Ленку, ни себя контролировать.

…А затем я увидела совершенно другую картину.

Я очень хочу кого-нибудь полюбить и очень стараюсь, но у меня ничего не получается. Я напрягаюсь, я буквально лезу вон из кожи, я даже, по большому счету, пересиливаю саму себя, но у меня опять ничего не получается… Я смотрю на мужчин, которые меня окружают, и думаю, что все дело в них, но затем понимаю, что дело не в них, дело во мне. Просто весь запас любви, который у меня был, я отдала одному-единственному человеку, а теперь он иссяк. Теперь в отношениях с мужчиной я уже ничего не чувствую. Ничего, кроме усталости.

Я стою перед зеркалом и просто упиваюсь своей красотой. Я такая разодетая, изысканная дама, у которой нет ни материальных трудностей, ни трудностей в общении с мужчинами. Я наблюдаю, как смотрят на меня со стороны, и вижу глаза женщин, в которых читается зависть и какое-то сожаление, что у них все не так, что у них все по-другому. Я вижу глаза мужчин, полные восхищения и животного интереса и даже сожаления от того, что в эту минуту они идут не одни, а вместе со своими спутницами. А затем я смотрю на себя со стороны сама и вдруг вижу совершенно противоположную реакцию… Я вижу жалость… И вот именно эта жалость окончательно выбивает меня из моей будничной колеи… Я не понимаю, откуда берется эта самая жалость. Я никак не могу это понять, ведь теперь я живу не для мужчины…

Я живу для себя. Я по-прежнему смотрю на себя в зеркало и нахожу у себя новые морщины… Помимо морщин я вижу беспокойные глаза. Бог мой, и почему они беспокойные?! Лучше бы они были спокойные. А ведь раньше они всегда были спокойные. Всегда.

…Я просыпаюсь от того, что кто-то начинает гладить мою грудь и слегка пощипывает меня за мочку уха.

– Привет. Вот это мы с тобой вырубились. Уже обед. Мы проспали аж до обеда. Кстати, ты уснула первая. Я очень долго пытался тебя разбудить, но все без толку. Ты спала как убитая.

– Я устала с дороги. Я очень долго была за рулем.

– И откуда же ты так долго ехала?

– Из Коктебеля. – Я села по-турецки и подумала о том, что голая женщина, сидящая по-турецки, выглядит очень даже ничего.

– Ты хочешь сказать, что вчера ты приехала из Коктебеля?

– Да, вчера я приехала из Коктебеля. Кстати, я приехала всего на пару дней. Мне надо было проведать детей и найти тебя.

– Получается, что ты приехала специально ко мне?

– Я приехала специально к тебе для того, чтобы забрать тебя с собой.

– Куда? – выпучил глаза Владимир.

– Ну как куда? В Коктебель.

– Я там был пару раз. Но в мои планы сейчас не входят никакие поездки.

– Войдут. Поехали, погостишь у меня недельку. Сейчас самый сезон. Посмотри, какая погода. Что в Москве в жару делать? Я прикупила там себе хороший особняк. Тебе понравится. Я осыплю тебя золотом.

– Что, правда?

– Правда. С тебя не убудет. Поешь фруктов, покупаешься в море, хорошенько потрахаемся. Тебе не помешает немножко отдохнуть, у тебя лицо бледное.

– Оно бледное оттого, что ты меня просто затрахала.

– Оно бледное оттого, что тебе нужен свежий морской воздух.

– У меня машина что-то барахлит.

– Мы поедем на моем кабриолете.

– А как я вернусь обратно?

– Не переживай. Доберешься до ближайшего города, где есть аэропорт, и вылетишь на самолете. Золотишка прихватишь, которое я тебе презентую. Ну как, по рукам?

– По рукам.

Я знала, что Владимира не придется уговаривать долго. Хороший секс и жажда наживы сделали свое дело, и он сдался без особого сопротивления.

Мы договорились встретиться с Владимиром через день и вместе отправиться в совместное путешествие в город у Черного моря. Владимир, которого я с трудом выставила из своей квартиры, не хотел со мной расставаться ни на минуту, смотрел на меня глазами, полными обожания, и никак не мог поверить в свалившееся на него счастье. Ну а я весь следующий день провела с детьми и с мамой.

Ближе к вечеру я решила проехаться по вечерней Москве на своем кабриолете и полюбоваться огнями любимого города. Моя поездка принесла мне встречу, которую я уже не ждала и которая не принесла мне ничего хорошего, кроме разочарования.

На Садовом у меня спустило колесо. Я вышла из машины в полной растерянности и, достав запаску, стала вытирать найденной в багажнике тряпкой свои слегка запачканные руки. Поняв, что поменять колесо мне не под силу, я достала из сумочки мобильник и принялась перебирать записную книжку в поисках телефона службы технической помощи на дороге.

– Девушка, вам помочь?

Я обернулась и увидела, что из остановившейся рядом со мной машины вышел… Костик.

– Что? – слегка растерялась я и поправила свои солнцезащитные очки.

Да, не каждый день такое случается. Это же надо – встретила бывшего мужа, а он тебя не узнал!

Это был тот самый Костик, с которым я прожила десять лет… Это был тот самый Костик, которому я родила двоих детей, мальчика и девочку, как он хотел… Мы тогда еще шутили, что я рожаю по спецзаказу. Это был тот самый Костик, с которым мы бегали в молочную кухню, стирали пеленки, меняли памперсы и с мужеством сносили те бессонные ночи, когда у наших детей по очереди резались зубки. Это был тот самый Костик, который носил меня на руках и говорил, что он по-настоящему счастлив, потому что у него надежный тыл – его замечательная семья, я и наши дети… Это был тот самый Костик, который трусливо от нас сбежал, а когда он собирал свои вещи, боялся встретиться со мною испуганными глазами.

Это был тот самый Костик, которого я даже хотела убить, и одна в холодной, совершенно пустой квартире после его побега придумывала для него казнь жуткую, лютую.