Помнишь ли ты... - читать онлайн книгу. Автор: Джудит Макнот cтр.№ 35

Коул уже всерьез подумывал, не объявить ли старика недееспособным. Не удовлетворившись таким выходом, он решил попробовать добиться пересмотра завещания… но эта процедура займет долгие годы после смерти Кэла, а каковы будут результаты, неизвестно.

Его размышления прервала Летти, которая появилась в двери кухни.

— Ужин готов, — сообщила она.

Мужчины услышали ее, но не сдвинулись с места. Коул стоял посреди комнаты, взгляды дяди и племянника были устремлены друг на друга — двое высоких, статных, упорных мужчин, разделенные тремя футами, одним поколением и решением, с которым один из них не мог бороться, а второй — взять обратно.

— А ты понимаешь, что за эти шесть месяцев я могу не найти женщину, согласную выйти за меня замуж? — процедил сквозь зубы Коул.

В ответ Кэл указал большим пальцем на кипы журналов возле кресла.

— Согласно опросам этих журналов, ты обладаешь пятью из семи самых важных качеств, которые женщины хотят видеть в своем избраннике. Ты богат, — начал он, — умен, хорошо образован, у тебя большое будущее, а Донна-Джин называет тебя «клевым»— должно быть, ты привлекаешь ее и внешне.

Удовлетворенный своей победой, Кэл некоторое время сносил ледяное молчание Коула, затем попытался смягчить вызванную им самим враждебность:

— Разве тебе не интересно узнать, каких двух качеств тебе недостает?

— Нет, — фыркнул Коул.

Но Кэл все-таки предпочел снабдить его этой информацией:

— Ты не хочешь иметь детей, и, боюсь, я был не прав, считая тебя чутким и внимательным. — Заметив, что его наполовину оправданная шутка не вызвала никакой реакции у разгневанного племянника, Кэл повернулся к кухне, и плечи у него слегка поникли. — Летти приготовила ужин, — негромко добавил он.

Остро осознавая нереальность происходящего, Коул смотрел вслед дяде, настолько переполненный горечью и потрясенный предательством, что впервые за много лет не испытывал привычного ужаса, видя, как похудел и осунулся Кэл. Но тот уже выглядел гораздо бодрее минуту спустя, когда Коул вошел на кухню с блокнотом и ручкой с золотым пером. Усевшись напротив дяди, он хлопнул по столу блокнотом.

— Пиши, — приказал он.

Летти застыла у плиты, ошеломленно переводя взгляд с одного мужчины на другого, забыв о половнике с супом, который держала в руке.

Кэлвин машинально взял протянутую ручку, и его брови сошлись на переносице.

— Что писать?

— Запиши условия нашего соглашения и не забудь указать специфические требования, которые ты предъявляешь к моей жене. Мне ни к чему сюрпризы, когда я кого-нибудь приведу, ни к чему отказы в последнюю минуту только потому, что эта женщина не удовлетворяет какому-нибудь из твоих требований, о котором ты забыл упомянуть.

На лице дяди появилась обида.

— Я не собираюсь выбирать за тебя жену, Коул. Эту задачу я полностью предоставляю тебе.

— Какое великодушие!

— Я хочу, чтобы ты был счастлив.

— По-твоему, твои требования сделают меня счастливым?

— Не сейчас. Не в эту минуту — только потому, что ты раздражен.

— Я не раздражен, — презрительно возразил Коул, — я в бешенстве!

Дядя поморщился, словно словесный удар достиг цели, но упрямый старик отнюдь не отказался от своих намерений. Правда, он попытался отпихнуть блокнот, но племянник прижал его ладонью.

— Условия договора в письменном виде, — заявил он. В отчаянной попытке спасти положение, прежде чем вновь разразится гроза, Летти бросилась к столу с дымящимися тарелками супа и поставила их перед мужчинами, — Поешьте, пока суп не остыл! — взмолилась она.

— Какие условия тебя устраивают? — негодующе осведомился Кэл, не глядя на экономку.

— Поешь, — перебила Летти. — Напишешь потом.

— Напиши, что отдашь свои пятьдесят процентов акций компании мне, если в течение шести месяцев у меня появится жена.

— С каких это пор тебе стало мало моего слова?

— С тех пор, как ты стал прибегать к шантажу.

— Но послушай! — воскликнул Кэл несколько виновато. — Я же имею право решать, кто получит мои пятьдесят процентов акций! Имею право знать, что когда-нибудь твоему сыну пригодятся мои деньги и акции!

— Сыну? — переспросил Коул грозным шепотом. — Это тоже часть сделки? Новое условие? Тогда почему бы мне не жениться на женщине, у которой уже есть сын, — так, чтобы тебе не пришлось ждать и тревожиться?

Кэлвин вспыхнул, а затем поспешно нацарапал то, что просил Коул, и с возмущенным возгласом отпихнул блокнот:

— Вот все, что я хочу от тебя, в письменном виде. Коул хотел бы уехать немедленно, но не знал, готовы ли пилоты, и, кроме того, он никак не мог поверить, что Кэл и вправду предаст его, осуществив угрозу. Память Коула услужливо подсовывала ему десятки примеров болезненного упрямства Кэла, которые подтверждали — он действительно способен на непоправимый поступок. Но сердце Коула мириться с этим отказывалось.

Они ели в тревожном молчании и быстро расправились с ужином, затем Коул вернулся в гостиную, включил телевизор и открыл кейс. Работать, рассудил он, гораздо безопаснее и полезнее, чем ввязываться в очередной спор. А телевизор несколько смягчал зловещую тишину в комнате.

Несмотря на письменное соглашение с Кэлом, Коула ничуть не прельщала мысль удовлетворить нелепые требования своего дяди — даже для того, чтобы обрести полный и постоянный контроль над своей корпорацией. В этот момент он понятия не имел, что теперь делать. В нем еще кипел гнев, а в голове крутились всевозможные решения проблемы — от гражданского судебного иска и заявлений о невменяемости Кэла до поспешного нежеланного брака с незнакомой женщиной. Все эти предположения были отвратительны своей крайностью, не говоря уже о нелепых и мучительных последствиях.

Дядя, сидя напротив, взглянул на Коула поверх страниц «Хьюстон кроникл»— выражение его лица было задумчивым и умиротворенным, словно спор разрешился к общему удовлетворению.

— Насколько мне известно, множество молодых женщин в наши дни предпочитают не иметь детей. Им больше по вкусу заботиться о себе и делать карьеру. Будь осторожен, не нарвись на такую.

Коул намеренно проигнорировал этот совет, продолжая писать.

— И смотри не свяжись с какой-нибудь охотницей за состоянием, которая польстится на твои деньги. Коул уже не мог сдерживаться: