Тверской бульвар - читать онлайн книгу. Автор: Чингиз Абдуллаев cтр.№ 31

Я еще раз растерянно взглянула на Игнатьева.

— У каждого своя работа, — резонно заметил Игнатьев. — Я собираюсь к ребятам в школу, поговорить с их классным руководителем. Хотите, поедем вместе?

Сердюков повернулся к нам.

— Я на стройку, — сообщил он. Очевидно, мое присутствие его тоже особенно не радовало.

— Поеду с вами, — кивнула я Денису Александровичу. Может, мы действительно сумеем узнать что-то новое. Откуда мне было знать, что этот длинный день только начинался…

Можете не гадать, что я сделала позже. Перезвонила Левчеву. Он уже тоже все знал. Я поняла, что профессор не может со мной разговаривать. Он был дома, и я слышала, как кричала его супруга. Она, видимо, все еще надеялась найти своего сына. Но после убийства Антона поняла, что ее иллюзии тщетны. Это уже не детские игры и даже не страшная болезнь. Если вы связались с этим миром, то должны быть готовы ко всему. Оборот наркотиков во всем мире превосходит бюджеты крупных государств, а люди, зарабатывающие на этом, не захотят отказаться от своих миллиардов. Я извинилась перед Левчевым и пообещала перезвонить позже. Убирая аппарат в сумочку, я опять подумала о семье Антона Григорьева. Представила, как они, должно быть, меня ненавидят. Ведь им может показаться, что это я спровоцировала бегство их Антона из дома, которое закончилось его убийством. Мне даже стало страшно оттого, что именно они обо мне думают. И несчастный дедушка, который так хотел вырастить из внука свое подобие, заменить ему отца, и его мать, и старшая сестра… Я помотала головой, чтобы отогнать эти мысли и не сойти с ума. У Кости тоже есть семья: отец, мать, старшая сестра и даже сводный старший брат со своими детьми. Они тоже все переживают. Я ввела бы специальный закон, по которому за распространение наркотиков среди несовершеннолетних давали бы минимум двадцать пять лет тюрьмы без права помилования. Вот тогда, может, кто-нибудь задумается.

И еще я подумала, что нужно лечить детей анонимно, по возможности скрывая их нездоровые пристрастия от родных и близких. От матери или отца скрыть, конечно, невозможно. Но остальным знать не обязательно.

Мы направились в школу, где учились ребята. По дороге Игнатьев рассказал мне о работе, которую провел майор Сердюков. Я напрасно на него обижалась, просто он мне не понравился, да и я ему, похоже, не приглянулась. Но действовал он профессионально и добросовестно. Успел опросить не только всех знакомых Кости Левчева, но и его преподавателей. Все в один голос уверяли, что Костя был хорошим, воспитанным и талантливым мальчиком. И все говорили, что мальчика словно подменили в последние шесть месяцев. Только с классным руководителем Кости Галиной Андреевной Дерябиной Сердюков не успел побеседовать. Она в это время была в Санкт-Петербурге у своих родителей.

Мы приехали к ней в школу, заранее договорившись о встрече. Я почему-то представляла себе такую пожилую благообразную даму лет пятидесяти с высокой пышной прической, немного салонно-жеманную, немного романтичную и, конечно, в старомодном платье, оставшемся с прошлого века. Я имею в виду двадцатого века, конечно.

Но нас встретила молодая женщина лет тридцати пяти с короткой модной челкой, остриженная почти под мальчика, одетая в джинсы и симпатичный темный свитер. Она провела нас в кабинет химии, потому что в это время только этот класс был свободен, где мы могли спокойно побеседовать.

— Вы давно ведете этих ребят? — поинтересовался Денис Александрович для начала.

— Только второй год, — сообщила Галя. Я буду ее так называть, поскольку по возрасту она лет на пять или даже шесть была моложе меня. — Дело в том, что их предыдущий классный руководитель Аида Григорьевна ушла на пенсию и мне предложили взять этот класс, чтобы довести их до конца. В последние годы Аида Григорьевна болела и ей было уже трудно работать. Все-таки шестьдесят девять лет, давно пора на пенсию.

— Мы вас искали, но вас не было в Москве, — сообщил Игнатьев.

— Я была в Санкт-Петербурге, — улыбнулась Галя. — У меня родители там живут, на каникулах я обычно бываю у них. Но мне передали, что вы меня искали, и я даже знаю, в связи с чем. Это из-за исчезновения Константина Левчева? Верно?

— Да. Вы хорошо его знали?

— Думаю, очень хорошо. У него очень интересная семья. Отец и мать известные искусствоведы, всегда в командировках. Мальчик часто бывал предоставлен сам себе. Он очень талантливый. У него отличная память, он замечательно рисует. В прошлом году мы даже планировали послать его рисунки в Париж на конкурс, но в отборочной комиссии просто не поверили, что мальчик нарисовал их сам, без помощи взрослых, а когда узнали, кто его родители, вообще запретили нам выставлять его кандидатуру. Сказали, все равно никто не поверит, что родители ему не помогали. Вот такая глупая логика.

— И вдруг он все бросил и стал наркоманом? — нахмурился Игнатьев.

— Нет-нет. Конечно нет, — горячо возразила Галя. — Вы знаете, как это бывает у подростков. Сначала пробуют, потом постепенно втягиваются. К сожалению, Костя не сумел устоять перед этим искушением. Сначала они тайком курили в мужском туалете. Я туда не могла войти, но просила наших мужчин контролировать обстановку. Оказалось, что контролировать сложно. Там организовали целый пункт сбыта наркотиков, и некоторые школьники не смогли отказаться. Вы знаете как бывает? Сначала предлагают бесплатно попробовать. Потом дают еще раз, а когда человек втягивается, он уже их. И навсегда. Слезть с этой иглы практически невозможно. Костя стал хуже учиться, пропускать занятия. Я несколько раз пыталась поговорить с его матерью, но она заняла позицию активной обороны, заявив, чтобы я не вмешивалась не в свои дела. А сама возила сына по каким-то клиникам, где обещали мгновенное исцеление. Но ничего мгновенного в таких случаях не бывает. Она это быстро поняла. — Галя нахмурилась. Было заметно, что она волнуется. Ей, видимо, было тяжело вспоминать об этом ученике, подававшем такие большие надежды. — Последние несколько месяцев он был уже в очень плохом состоянии, — честно призналась она, — и об этом уже все знали. И его мать, и наш участковый, и директор школы. Но насильно отправить лечить мальчика мы не имели права. Я была уже в Санкт-Петербурге, когда мне сообщили, что он пропал. Я позвонила его матери, но она не пожелала со мной говорить. В семье Кости считают, что во всем виновата школа. Разумеется, я с себя вины не снимаю, но мне кажется, это не совсем честно все сваливать только на школу.

— А его друзья? Икрам Зейналов и Антон Григорьев, — напомнил Денис Александрович, — они тоже «поддались искушению»?

— Нет. Я, во всяком случае, не замечала. У Антона нет отца, его растит мать. И там очень строгий дедушка, по-моему, даже чересчур. Семью Зейналовых я хорошо знаю. Там трое сыновей и очень строгие родители. Если бы Икрам даже захотел что-то сделать, они это пресекли бы мгновенно. В этом я уверена.