Все зависит от нас - читать онлайн книгу. Автор: Владислав Конюшевский cтр.№ 95

Народ, распихиваемый легкими пинками, стал быстро подниматься и готовиться к утреннему жору. Потом, уничтожив все следы своего пребывания в доте, закопали лишнее барахло под деревом. То есть закапывали мы с Геком, а остальные по последнему разу проверяли свои минно-взрывные прибамбасы. В конце концов, когда до рассвета оставалось не более часа, моя команда построилась, попрыгала, и мы начали выдвижение к Ангербургу. Правда перед этим я сказал:

– Во избежание случайностей с этой минуты все разговоры только по-немецки. Понятно?

– Яволь!

– Ну тогда за мной!

К нужной точке подошли как раз с первыми лучами солнца. Епрст! Ну надо же, даже в этом болотно-хмарном краю тоже солнышко бывает! Я за эти дни даже соскучиться по нему успел. А то в Германию попали – как к морокам угодили – серость, хмарь, низкое свинцовое небо, черные деревья… Но только солнце вылезло, сразу все поменялось. И ярко-синее небо поднялось вверх, на свое место, и лес стал обычным, и даже запахи весенние появились, которыми вчера и не пахло. Сразу жить захотелось. Причем желательно – с молодой и красивой… С трудом отогнав непотребные мысли, но так и не сумев стереть улыбку с физиономии, приказал:

– Действуем, как планировали. Вам – рацию на прием и выдвигайтесь к каналу. Мы с Геком оттягиваемся к лесополосе и наблюдаем. Как только появится голова колонны – даем сигнал. Все ясно?

Ребята, на которых, видно, тоже подействовала погода, щерясь от уха до уха, кивнули.

– Тогда – разбегаемся. Встреча – ниже плотинки, там где речка к озеру поворачивает. Погнали!

И мы разошлись… По уму, конечно, лучше бы не разделяться, но вот чтобы все было без осечек, передатчик должен быть как можно ближе к радиовзрывателю, а с того места совершенно не видно Кирхенштрассе – деревьями закрывает. Ближе подбираться – так потом, сваливая, канал надо будет форсировать, а это не есть гут. Так что мужики будут сидеть со своими машинками, где и договаривались. А мы с Лехой пойдем к грузовикам, которые стоят на выезде из города. Метрах в трехстах от них торчит замечательный бугорок, с которого нужный нам участок улицы отлично просматривается. На той высотке даже жидкие и прозрачные кустики есть, так что замаскироваться худо-бедно получится.

В общем-то, как задумывали, так и получилось. Я сначала хотел было понаблюдать в бинокль за мужиками, но, так и не найдя их, перенес внимание на город. Только там ничего интересного не происходило, лишь людей, наверное, из-за хорошей погоды на улицах прибавилось. Да еще появились нацистские флаги, вывешенные в окнах домов. Так как вчера их не было, то это означает, что подготовка к параду идет полным ходом – даже наглядную агитацию развесили. М-да… А эта Церковная улица – довольно оживленное место. Блин, может выйти нехорошо, если гражданских покрошим. Перед Максом очень неудобно будет. Глядя на повозки и людей, так и шмыгающих по Кирхенштрассе, раздраженно сплюнул. Зараза! Ведь только вчера – была тихая улочка! Хотя руины, в которых делались закладки, почти на выезде из города, и будем надеяться, что основная масса «восторженных» зрителей останется в центре. Постепенно беготня прекратилась, и до меня стали доноситься обрывки речи, звучавшей по «матюгальнику». Ага! Началось! Сейчас они помитингуют, а потом эти прибалтийские суки пройдут маршем до наших мин. Дальше им ходить точно не придется. От избытка чувств пихнул ботинок наблюдающего за своим сектором Гека. Он, оторвавшись от бинокля, показал мне большой палец – дескать, все просто замечательно складывается, и мы опять прилипли к оптике.

«Матюгальник» надрывался минут сорок, потом наступила тишина. Ну все, скоро вся эта эсэсовская кодла будет здесь! Я проверил коробочку рации, выставленную перед собой – нормально, работает… Потом справа послышался шум двигателя, и, повернувшись туда, засек подъезжающий к грузовикам автобус. Интересно, а автобус зачем? Офицеров возить с комфортом? Ну-ну… Теперь вам только их трупы фрагментарные возить придется! Я злобно хмыкнул, но тут увидел такое, отчего чуть не выпустил бинокль из мгновенно вспотевшей руки.

Из автобуса выводили детей. Маленьких, лет по шесть, не больше. Много. Чистенькие и ярко одетые, они все выходили и выходили из автобуса. Потом три девки, наверное воспитательницы, раздали им флажки со свастикой и, построив в колонну, повели навстречу параду. Не доходя до руин и соответственно до нашей последней закладки метров тридцать, малышню распределили по обеим сторонам дороги, и те остановились, размахивая своими флажками.

Твою мать!! Траханные бабуины!! Что же делать?!

Я никак не мог сообразить, попадают ли эти детсадовцы в сектор последней мины. Вроде не должны… А вдруг?.. Пилять! В этот момент Гек, не отрываясь от бинокля, сказал:

– Идут… Наблюдаю голову колонны. Минут через пять дойдут до места!

Лешка смотрел в другую сторону, имея задачу засечь появление фрицев на дальних подступах, поэтому не видел, что творится недалеко от нас. Поняв, что я никак не реагирую, он сначала недоуменно взглянул на меня, а потом перевел бинокль и охнул:

– Твою же мать!! Это что же? Что делать будем, командир?!

Что делать, что делать… Портянки сушить… Нутро аж в комок холодный скрутило, и взмок я сразу как мышь, пытаясь принять правильное решение. А потом, представив, как эти яркие фигурки сначала падают в придорожную грязь и сразу следом их накрывает облако взрыва, добивая кирпичами оставшихся в живых, осторожно убрал руку от передатчика. Фу-у-у-х! Судорожно выдохнув и отложив оптику в сторону, просто перевернулся на спину и, глядя в такое высокое синее небо, спокойно сказал:

– Делай, как я. Рацию только не зацепи, а то шумнешь случайно – наши это за сигнал примут…

Он, наверное, кивнул, потому что ответа я не услышал, а потом, немного пошебуршившись, так же как и я, закинув руки за голову, уставился вверх.

* * *

Лежали долго, минут тридцать. Уже после лающих команд разъехались грузовики, потом, судя по прекратившемуся далекому гомону голосов, загрузили и увезли малышню, а мы все молча лежали. Потом я рывком сел, выключил рацию, сунув ее в чехол, и приказал:

– Харэ валяться, нам еще войну выигрывать надо, так что пошли!

Гек поднялся, странно глядя на меня, и, когда мы уже собрались спускаться вниз, глухо сказал:

– Командир, Илья, ты – настоящий мужик…

– Но-но! Без рук! Ты меня знаешь, я эти объятья не люблю – гомосятиной попахивает!

Лешка, криво улыбаясь, хмыкнул:

– Да ну тебя! Я ведь серьезно… И как это у тебя только получается – в самый такой, – он покрутил пальцами, подбирая слова, – ну вот такой момент, просто все – раз, и в шутку перевести. Я ведь знаю, как ты хотел этих эсэсовцев положить и как тебе сейчас хреново, что задание не получилось выполнить…

– Тю! Много ты знаешь! И вовсе мне не хреново, а очень даже наоборот. Не я, так другие их к ногтю прижмут, зато мы с тобой сегодня грех на душу не взяли, а это много значит. Ведь и на том свете бы не отмылись…