Шум и ярость - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Фолкнер cтр.№ 34

Я помахал рукой – не отвечает, только тихо поворачивает голову за машиной, смотрит не мигая вслед. Едем вдоль стены, тени наши бегут по стене, потом на обочине мелькнул лоскут газеты, и меня снова начал разбирать смех. К горлу подступило, и я стал глядеть в листву деревьев, где косо просвечивал день, стал думать про тень клонящийся, про пташку, про мальчишек в реке. Но смех одолевал, я понял, что заплачу, если буду сдерживаться чересчур, и стал думать уже думанное: что я давно уже недевствен, раз столько их бродит в тени, головками девичьими шепчут, затаясь по тенистым местам, и оттуда на меня слова, и духи, и глаза, невидимые, ощутимые; но если все это до того просто, то ничего оно не значит, а если ничего не значит, то из-за чего тогда я… И миссис Блэнд сказала: «Вы что, Квентин? Ему нехорошо, мистер Маккензи?» – и Шрив пухлыми пальцами тронул меня за колено, а Споуд заговорил, и я перестал сдерживаться.

– Если ему мешает корзина с бутылками, то пододвиньте ее к себе, мистер Маккензи. Я захватила корзину вина, поскольку считаю, что молодым джентльменам пить следует виноградные вина, хотя отец мой, дед Джеральда «ни разу Ты ведь ни разу еще» В серой тьме растворено немного света Руками

– Было бы вино, а уж джентльмены не откажутся, – сказал Споуд. – Верно, Шрив? – обхватила колени себе голова запрокинута На лице на горле запах жимолости сплошь разлит

– И от пива тоже, – сказал Шрив. Снова тронул за колено. Я снова убрал ногу. как тонкий слой сиреневой краски Все о нем говорит заслоняя себя им

– Тогда ты не джентльмен, – сказал Споуд. и очертания ее не сумраком уже размыты

– Нет, я канадец, – сказал Шрив. все о нем да о нем Мигают весла движут его переблесками у английских автомобилистов такие каскетки а время несется внизу и только они двое очертаньем слитным навсегда Он в армии служил и людей убивал

– Обожаю Канаду, – сказала мисс Дейнджерфилд. – Дивная страна.

– А одеколон тебе пить приходилось? – спросил Споуд, одной рукой он мог поднять ее на плечо себе и унести бегом Бегом

– Нет, – ответил Шрив. убегает зверем о двух спинах [39] и она размыта в переблесках весел Бегом как Эвбулеевы свиньи [40] спорясь на бегу «А сколько их Кэдди»

– И мне не приходилось, – сказал Споуд. «Не знаю Слишком много Во мне было что-то ужасное, ужасное» Отец я совершил Ты ведь ни разу еще Мы ни разу ни разу А может

– …и дед Джеральда всегда сам нарвет тебе мяты до завтрака, пока на ней еще роса. Даже своему старому Уилки не разрешал – помнишь, Джеральд? – всегда сам нарвет, и сам приготовит себе джулеп [41] . Был педантичен в этом, как старая дева, отвешивал и отмеривал дозу по особому рецепту. Помнил этот рецепт наизусть, и только с одним человеком поделился им, а именно с Да У нас было Как ты могла забыть Подожди сейчас я напомню тебе Это было преступление мы совершили страшное его не скрыть Ты думала скроешь но подожди Бедный Квентин ты же ни разу еще А я говорю тебе было ты вспомнишь Я расскажу отцу и тогда волей-неволей Ты ведь любишь отца и мы уйдем на ужас и позорище в чистое пламя Я тебя заставлю подтвердить я сильнее тебя Заставлю тебя вспомнить Ты думала это они а это был я Слышишь я тебя обманывал все время Это я был Ты думала я в доме остаюсь где не продохнуть от проклятой жимолости где стараюсь не думать про гамак рощу тайные всплески дыханье слито пьют неистовые вздохи да Да Да да – самого пить виноградное вино не заставишь, но всегда говорил, что без корзины вин (в какой вы это книге вычитали – должно быть, там же, где про канотье) джентльмены на пикник не ездят «Ты любила их Кэдди любила их» «Когда они дотрагивались я мертвела»

Застыла в дверях на миг а в следующий Бенджи уже вопя тащил за платье в коридор и вверх по лестнице Вопит Толкает ее выше к двери в ванную Встала спиной к двери прислонилась прикрыв лицо сгибом руки а он вопит толкает в ванную К ужину сошла Ти-Пи его кормил как раз Он снова Сперва тихо захныкал но лишь подошла и коснулась он в голос Встала глаза зверьками загнанными Потом я бегу в сером сумраке пахнет дождем и всеми цветозапахами какими насыщен парной этот воздух А в траве вовсю пилят кузнечики но вместе со мною чуть опережая скользит островок тишины Из-за забора смотрит Фэнси смутно-пегая как лоскутное одеяло на веревке Вот чертов негр опять забыл задать ей корму Я сбежал к ручью в кольце кузнечиковой немоты скользящем как дыхание по зеркалу Она лежит в ручье головой на песчаном намыве и вода обтекает ей бедра На воде чуть светлей чем вокруг Подол намок тяжело зыблется с боков в такт течению зыбь гаснет и возникает опять из своего же струения Я стал на берегу Весь просвет водный в запахе жимолости а сверху так и сеет сеет жимолостью и треском кузнечиков и это даже кожей чувствуешь

«Что Бенджи плачет еще»

«Не знаю Да плачет Не знаю»

«Бедный Бенджи»

Я сел на берегу Трава волглая Так и есть промочил туфли

«Выйди из воды с ума сошла»

Но она лежит Лицо смутно белеет волосами откаймленное от смутного песка

«Выйди сейчас же»

Она села затем встала Юбка хлюпает вода стекает Вылезла на берег хлюпает подолом села

«Выжми же Простудиться захотела»

«Да»

Вода шумит бормочет по песку и дальше отмелями между темных ив зыблясь как ткань и свет на плесе еще теплится как всегда на воде вечерами

«Он плавал по всем океанам кругом всего света»

И стала говорить о нем обхватив мокрые колени запрокинув лицо в сизой мгле в запахе жимолости В маминой комнате свет и у Бенджи Там Ти-Пи его укладывает спать

«Неужели ты любишь его»

Протянула ко мне руку я не двигаюсь Пальцы ощупью скользнули по плечу нашли мою ладонь притянули ее к груди к бьющемуся сердцу

«Нет не люблю»

«Тогда он силой значит он принудил он же сильней тебя и он Завтра я убью его клянусь А до того отцу и знать не надо а после мы с тобой уедем Никто и не узнает никогда На те деньги что мне за ученье платить Я не поеду в университет Кэдди он тебе мерзок правда, правда»

Прижимает ладонь к груди Сердце гулко бьется Я повернулся к ней схватил за локоть

«Кэдди ты его ненавидишь правда»

Прижала мою ладонь выше у горла там сердце колотится

«Бедный Квентин»

Лицо запрокинуто кверху а небо нависло так низко что все запахи и шумы ночи сгустились у земли как под осевшей парусиной палатки и гуще всего жимолость забила ноздри мне а ей сизой мглой осела на лицо и шею Кровь ее колотится в ладонь мне а рука которой оперся о землю вдруг дрогнула заплясала и я с трудом ловлю воздух тяну из этой густой сизой жимолости