Твой враг во тьме - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 91

Понятно, что имеет в виду баба Дуня. Товар, который производится в усадьбе, поистине золотой. Выходит, овчинка выделки не стоит? Чтобы стоила, эта «сельхозфабрика» должна быть очень мощной, выдавать просто-таки горы продукции. Тогда затраты уменьшатся, а доход увеличится. У Лёли были сходные примеры из городской жизни, из той области, которую она более-менее знала: книгоиздания. Почему, к примеру, так вздорожали книги? Не только из-за того, что растет доллар, а значит, дорожают бумага и типографские работы. Уменьшилась «покупательная способность населения», этакая шагреневая кожа, которая и определяет уровень развития рынка. Уменьшилась она – стало быть, книг стали брать меньше. Чтобы не было неликвидов, издатели уменьшают тиражи. А ведь издавать книжку большим тиражом выгоднее, чем маленьким. Дешевле выходит: типографские расходы гораздо ниже. Конечно, нужно больше бумаги и картона (если книга в переплете), но сообразно со стоимостью полиграфработ все равно выгодно. Понижается себестоимость – повышается прибыль. Крошечный тираж – огромные затраты в типографии и минимальные прибыли. А Хозяин в своей усадьбе, похоже, «печатает» элитарные «издания»: ручная работа для тугих кошельков. Лесная – слишком маленькая деревня, чтобы обеспечить «большой тираж». Проще говоря, народу в ней маловато, чтобы дать огромный, низкий по себестоимости выход продукции. Вот разве что…

– А как насчет окрестных деревень? Может быть, Хозяин… барин то есть, и их жителей обеспечил работой? – спросила Лёля, к своему изумлению замечая, что невольно заинтересовалась этой политэкономией.

Баба Дуня лукаво прищурилась:

– А ты, девуля, не так уж глупа, как мне с первого взгляду подумалось. Даром что городская – умеешь мозгой шевелить! Нет, это только для-ради Лесной барин наш так старается. А почему? По какой причине? Сможешь угадать?

«Значит, я произвожу впечатление записной идиотки? – начала было надуваться Лёля, но тут же забыла о своих обидах: слишком уж интересную загадку задала баба Дуня. – А и правда – почему? Для-ради, так сказать, чего? Коммунизм в одной отдельно взятой деревне? Всякое, конечно, бывает… К примеру, у этого Хозяина денег просто-таки куры не клюют. Он, скажем, разбогател на нефти или, под шумок всероссийского грабежа, еще какой-нибудь жирный кусок отъел. И вот, во искупление грехов, выбрал такой странный вид благотворительности: платить крестьянам за доблестный труд, который его явно разоряет. Ну, хорошо, предположим, разорить его трудно. Предположим, что он из олигархов. Странное сочетание – этакое богатство и этакая тупость! Денег считать не умеет, дочкину жизнь доверил какому-то неучу, шарлатану…»

При мысли об Олесе кольнуло сердце. Сейчас она уже, конечно, проснулась. Помнит ли, что случилось ночью? Снова плачет или успокоилась? А если плачет – кто ее утешит? Кто приголубит? Она ведь совсем еще маленькая девочка, таким особенно нужна ласка. А приласкать-то некому… От доктора ждать заботы и участия? Да скорее на Марсе будут яблони цвести! Нет, ну что за отец такой: лишил девочку всех радостей детства! И ведь он любит ее, это же ясно, если ради ее спасения готов обрекать людей на смерть. Сумасшедший какой-то. Ну зачем, зачем он держит Олесю в этом «замке»? Зачем платит людям за работу, которая заведомо не принесет ему выгоды? Или…

Стоп! А ведь всем этим странностям и несуразностям есть довольно простое объяснение. Хозяин держит здесь Олесю, чтобы сберечь от какой-то опасности. Хотя она и так в опасности, от чего еще беречь?.. Ну, ладно – лейкемия еще неведомо когда до нее доберется, а вот пуля наемного убийцы, к примеру… Известна ведь масса случаев, когда при переделе собственности расправлялись не только с богатыми людьми, но и с их семьями. Возможно, мать Олеси и те мальчики… как же их звали, рисунок где-то в кармане джинсов, размок весь, наверное! – не своей смертью умерли, а как раз и были убиты. И вот теперь Хозяин спрятал единственную дочь так, чтобы никто не мог ее найти. А молчание тех людей, которые могут о ней прослышать, а значит, невзначай выдать, он просто-напросто покупает таким вот своеобразным способом. Вроде бы платит за труд, а на самом деле – за молчание…

– Баба Дуня, – медленно проговорила Лёля, и старуха, все это время не сводившая с нее глаз, встрепенулась. – Вот вы говорили – автолавки сюда приезжают. Но, значит, это какие-то посторонние люди или тоже нанятые вашим барином?

– Им, голубчиком! – почти пропела бабка. – Им, отцом-милостивцем!

– А если кто-то из ваших захочет съездить к родне, к знакомым – в другую деревню, в город? Или к кому-то гости вдруг заявятся?

– Сколь я знаю, к нам сюда «вдруг» не больно-то заявишься, – сказала баба Дуня. – Вроде бы на повороте с шоссейки кордон стоит. А если задумал ехать куда-то или гостя ждешь – доложи об том Ноздрюку, старосте. Он сбегает в усадьбу и донесет Асанке. Тот самолично к человеку наведается, поговорит с ним, что да как. И, глядишь, надобность ехать куда-то отпадет, словно ее и не было! И гостям отпишут: так, мол, и так, не ко времени ваш приезд, извиняйте, если что не так!

– Нет, погодите, это уж чересчур, – усмехнулась Лёля. – А врачи? А купить что-то большое – телевизор, например?

– В усадьбе доктор есть, – сказала баба Дуня. – Если что-то срочное – его всегда можно позвать, никому не отказывает. Добрый человек. И лекарства даст. А телевизор – скажи, дай деньги – Асанкины ухари привезут, какой надо, в избу принесут!

Асанкины ухари. Асанка… Лёля было решила, что ей померещилось это имя, но, похоже, нет.

– Асан? – повторила задумчиво. – Это который же? Кавказец?

– Ну да, черный такой, что зверь лесной, – неприязненно кивнула бабка. – У барина он первый человек – вроде управляющего.

– Был, – мрачно сказала Лёля. – Убили его.

Тут же она прикусила язык, кляня себя за болтливость, но слово, как известно, не воробей. Баба Дуня всплеснула руками:

– Как это – убили?! Асанку?!

Лёля отвела глаза:

– Убили – и все.

Она не собиралась вдаваться в подробности, но баба Дуня вдруг подхватилась, перегнулась через стол и близко-близко заглянула в Лёлины глаза (а почудилось – в самую душу!) своими выцветшими, уставшими, все на свете повидавшими:

– Так-таки? А кто же приложил варнака инородного?

Лёля отпрянула, но тотчас слабо улыбнулась. Не было ничего оскорбительного или невероятного в предположении, которое так и сквозило в глазах бабы Дуни. Когда человек бежит из усадьбы сломя голову, шарахается собственной тени и просит помощи у кого попало – не значит ли это, что он там тако-ого наворотил!..

– Я его не убивала, если вы это имеете в виду, – сказала Лёля максимально убедительно. – Но видела, кто этот сделал. Потому и спасаюсь, чтобы тот человек и меня заодно не прихлопнул.