– В жизни не слышал, – сказал Гвоздь, в глазах
которого вновь заиграли веселые чертики. – Они всегда с а м и
являлись...
– Давайте просчитаем другой вариант, а? Наш н е к т о
вдруг занервничал. Быть может, я уже чувствительно наступил ему на хвост, сам
того не зная... И он занервничал... Ведь это получается идеальная операция
прикрытия, черт возьми! У вас осталось одиннадцать с половиной дней...
собственно, уже одиннадцать без половины, день на исходе... Время драгоценно,
как никогда. И в этот пикантнейший момент вас форменным образом
п е р е н а ц е л и в а ю т,
Николай Фомич, вам подсовывают ложную цель, призрака, за которым вы и
пускаетесь со всем пылом, все силы, весь ум, всю хитрость бросаете на погоню за
миражом...
– Но они говорили так, словно... – Он оборвал на
полуслове, ругнулся. – Черт, да ведь ничего это не доказывает! Лишь одно:
что они з н а ю т о пяти смертях. И только. Впрочем...
– Нет, конечно, не исключено, что они имеют к смертям
этим кое-какое отношение, – сказал Мазур. – Если это люди нашего
Некто, кому ж и знать, как не им...
– Крупно играешь, Степаныч, – сказал Гвоздь, крутя
головой. – Если я тебе поверю и не стану собирать сходняк... А это все же
окажется натуральный агрессор...
– Я в одном стопроцентно уверен, Фомич, – ответил
Мазур ему в тон. – Это не китайцы. Это среднеазиаты. Стопроцентно. Это не
в моей компетенции – стратегические решения, боже упаси, я не настаиваю на том,
чтобы руководить большой стратегией. Но уж за то, в чем разбираюсь, головой
отвечаю.
– Да я и сам вижу, что человечек тынепростой, –
усмехнулся Гвоздь. – Бачили очи, шо куповалы. Среднеазиаты, которые
китайцами притворяются... Среднеазиаты, которые – китайцами... Эх ты, мать
твою! Все правильно, без тебя я бы в их китаезовском происхождении нисколечко
не усомнился. Сглотал бы... Т е б я эта гнида не предусмотрела... Ага!
– Что?
– Среднеазиаты, которые притворяются китайцами! –
произнес Гвоздь весело и словно бы даже мечтательно. – А ведь это
ниточка, друг ты мой морской...
– То есть?
– Живенько в машину, – распорядился Гвоздь. –
Действовать нужно быстро. Коли уж они тебя не предусмотрели, то могут и
следующий наш ход не просчитать... Точно тебе говорю! Живо, в тачку!
Глава 8
Приятно, ежели клиенты вежливы...
– Самое смешное, что этот тип, организатор дела – из
самых что ни на есть натуральных совковых интеллигентов, – говорил
Гвоздь. – При старом режиме то ли белых мышек мучил, то ли нейтрино в
пробирки ловил. А когда грянула перестройка, и этих, которые звучали гордо,
начали стричь, как овец дешевых – не вымер, вы себе только подумайте... Совсем
даже наоборот.
– С интеллигентами это случается, – сказал Мазур
понятливо. – Взять хотя бы Толика-Электрошока, да мало ли...
– Ага... Так вот, нашел дипломированный себе денежную
экологическую нишу: экзотический секс. Ну, интеллигент – та же блядь, так что
из них бандерши хорошие получаются... Что он там поначалу придумывал, долго
рассказывать. А потом с год назад вбухал все нелегальные капитальчики в эту
самую «Жемчужину». Идея простая и хлебная: не всякий, кому охота попользовать
экзотическую восточную телку, самолично доберется до азиатских краев. Не в
деньгах дело: не всегда выпадает возможность. Скажем, законная супруга по пятам
таскается или незаконная, но не менее ревнивая мартышка. Вот для тех, кто за
границами не сумел оторваться с экзотикой, «Жемчужина» и функционирует.
Понятно, настоящих китаянок там, по-моему, отродясь не бывало... Или я не во
все вникал?
– Есть парочка настоящих, Папа, – деликатно подал
голос с переднего сиденья мрачный осетинский человек Гига, правая рука покойного
Котовского и вроде бы кандидат на его место. – Точно знаю, пара штук
настоящие. Заехали торговать, а потом нашли работенку полегче, девки смазливые.
Держат для особо почетных гостей, чтобы уж без малейшего фуфла.
– Ну, значит, парочка натуральных имеется, –
хмыкнул Гвоздь. – Зато японок наверняка ни одной, а?
– Твоя правда, Папа. Японцы живут богато, когда еще к
нам занесет бедную, да еще чтоб товарный вид имела...
– Ну вот, – сказал Гвоздь. – Но остальных-то
полсотни или сколько их там – стопроцентное фуфло. Нет, то есть, симпатичные,
конечно – иначе кто бы за них приличные бабки выкладывал? Но родом они из
киргизских или казахских степей, где житуха нынче похуже нашей в сто раз. А то
и с южных окраин Сибири необъятной, аборигеночки. Их, конечно, как следует
поднатаскали импортным товаром прикидываться: «моя-твоя не понимай», «холосё,
козяина...» В общем, мало кто распознает. Понимающие люди, вот вроде тебя,
Степаныч, туда не ходят, а ходят туда те лохи, над которыми и посмеяться не
грех. Заезжих из России масса, эти вообще потом кипятком писают у себя дома,
взахлеб хвастаются – они ж там, за хребтом, дикари-дикарями, москвичи особенно:
про Азию только по дурацким книжкам знают. Ах, был я проездом в загадочной
Сибири, ох, мочил я конец в самом натуральном китайском борделе, где каждый
швейцар – и тот китаец...
– Интересно, – сказал Мазур. – Поддельной
водкой, сигаретами или часиками никого нынче не удивишь, а вот про поддельных
шлюх – впервые слышу...
– Ты не в столицах, Степаныч, ты во глубине сибирских
руд. У нас тут в начале перестройки даже фальшивое кладбище устроили. Для
японцев. Власти совместно с ГБ. Японцы, понимаешь ли, кинулись искать померших
в плену родственничков, подарки чиновничкам везли, инвестициями шандарахнуть
грозились. Ну, чья-то умная голова им такое «старое японское кладбище»
сообразила, что пальчики оближешь. Все честь по чести, памятники стоят
аккуратными рядочками, дорожки песком посыпаны. Как вы говорите, япона-сан,
звали вашего почтенного дедушку, который в плену ласты склеил? Сакура Макаки?
Вот он, болезный, на камушке обозначен. Ясука Накомоде? А извольте! Во-от
такими иероглифами на могилке выведено, что – Ясука и что – Накомоде. Японцы
над этими пустышками слезу роняли, поклоны били, на камеры снимали,
начальничкам нашим иены в карманы пихали, чтобы позволили урночки с прахом на
историческую родину вывезти. А начальство у нас завсегда душевное, ежели иеной
похрустеть – они ж туда и урночки заранее напихали, вот только что там вместо
праха – лучше не гадать, а то японцев совсем уж жалко делается... Словом,
полный гуманизм и новое мышление. Так вроде бы правдочка на свет и не всплыла
за все эти годы. А еще говорят, что азиаты – самые хитрющие на глобусе люди.
Вот ты там был... Правда?
– Да как сказать... – пожал плечами Мазур. –
В общем как везде. Ничего такого уж особенного. Разве что гораздо труднее
понять по этой непроницаемой азиатской роже, бутылку он тебе хочет поставить,
или нож в кармане гладит. Да и в бутылке, кстати, вполне может змеиный яд
оказаться... – Он помолчал и спросил, как человек, уже имеющий некоторое
представление об укладе жизни очередного экзотического местечка, куда его
забросила судьба на сей раз. – А ты, значит, Фомич, их крышуешь?