Лесной замок - читать онлайн книгу. Автор: Норман Мейлер cтр.№ 98

— Лапа и пятка, — со вкусом повторила она.

После того как она нанесла в кузницу уже третий визит всего за две недели, Прайзингер настоял на том, что поднимется наверх и заберет у нее все ножи на заточку, а заточив их, отказался взять за это деньги. Наибольшее впечатление произвело на Клару то обстоятельство, что, хотя одежда кузнеца была перепачкана сажей, держался и двигался он с такой непринужденной осторожностью, что после его визита на ее чистенькой кухоньке не осталось и пятнышка.

Затем, в субботний вечерок, зная, что господин Гитлер в этот час будет в пивной, Прайзингер поднялся наверх в парадном костюме и свежей сорочке. Это изрядно смутило Клару (да и Анжелу); сам он, впрочем, тоже держался скованно и осмелился присесть лишь на краешек дивана.

Но задним числом Кларе этот визит понравился. Потому что вернувшийся домой Алоис при виде Прайзингера, что сидел у них на диване, держа огромные лапищи на коленях, пришел в еще большее замешательство, чем она сама. А кузнец перед уходом к тому же поцеловал ей руку, промолвив: «Благодарю за любезное приглашение».

Алоис подождал, пока они с Кларой не останутся одни.

— Но я его не приглашала! — Она отчаянно затрясла головой, словно взбалтывая мозги в поисках затерявшегося фрагмента памяти. — Хотя нет. Можно сказать, приглашала.

Но ведь она пригласила его из вежливости, исключительно из вежливости! Адольф столько времени проводит в кузнице у господина Прайзингера, что она подумала, это будет любезно — любезно, и не более того, — пригласить господина Прайзингера как-нибудь полакомиться ее штруделем. Однако точной даты она не назвала. За что отвечает головой. Так что в строгом смысле слова это никакое не приглашение.

— И ты дала ему полакомиться своим штруделем?

— Ну конечно дала. С гостями просто так не сидят.

— С гостями?

— Ну, хорошо, с соседями.

И произошло пренеприятное объяснение. Клара и сама не знала, сознательно ли подзуживает мужа, и если да, то в какой мере. И наверняка поклялась бы, что и в мыслях такого не держит. Так или иначе, ровно через два дня муж известил ее о том, что написал приятелю, по-прежнему служащему на таможне, с просьбой присмотреть для него какую-нибудь недвижимость в Линце или его окрестностях.

— Здесь мне скучно, — сказал он Кларе. — И этот вечный грохот снизу. Просто невыносимо!

Через неделю пришел ответ. Миленький домик продается по разумной цене в Леондинге, можно сказать прямо под Линцем.

И Клара, и Алоис понимали, что приобретут этот домик; понимали, даже еще не съездив на него посмотреть. У обоих имелись на то веские причины, хотя и совершенно разные.

9

На этом мы могли бы и расстаться с Прайзингером (поскольку после переезда в Леондинг никто из Гитлеров его никогда больше не встречал), но я не могу проститься с ним, не пересказав читателю одну из его последних бесед с Адольфом перед уже объявленным отъездом.

Прайзингер влюбился. Нечего и говорить, это была любовь без малейшей надежды на благополучный исход, но тем не менее он чувствовал, что нравится Кларе. Со временем из них могла бы получиться прекрасная пара. Причем связанная священными узами. Муж ее дряхлел на глазах. Тем сильнее расстроился не столько обнадеженный, сколько поощряемый самим ходом вещей Прайзингер, узнав о неизбежной скорой разлуке.

Отреагировал он, однако же, единственным возможным для себя образом. То есть ударился в доморощенную философию честного труженика и огласил результаты своих раздумий в разговоре с Адольфом. Пареньку всего девять, но в уме и любознательности ему не откажешь.

— Почему железо такое твердое? — начал он с тем, чтобы тут же ответить на собственный вопрос. — Потому что у него твердый дух. — Он помедлил. Дальнейшее течение разговора сильно зависело от того, как отнесется паренек к тому, что сейчас от него услышит. — Каждому материалу присущ особый дух, — сказал он. — Есть духи твердые, а есть и мягкие.

Юный Адольф молча кивнул. Это был знак Прайзингеру продолжать.

— Трава гнется и стелется под малейшим ветерком. Она не противится, если ты втаптываешь ее в землю ногой. А железо — наоборот. Но, заметь, железная руда таится в земле, на которой растет трава. А когда эту руду переплавишь, из нее можно выковать косу. А косы куют для того, чтобы косить ими траву.

— Интересно получается! — с искренним восхищением воскликнул Ади.

— Вот именно, интересно. На железо ты не наступишь. Железо изрежет ноги любому, кто вздумает отнестись к нему непочтительно. — Прайзингер бурно дышал: и тема ему нравилась, и то, как грамотно он ее излагает. — А всё потому, что железная руда, после того как ее закалишь в самом жарком огне, превращается в уникальное вещество!

— В уникальное? — услышав непонятное слово, переспросил мальчик.

— Ни на что не похожее. Это называется «уникальное».

— Понятно. — Помедлив, Ади задал вопрос, которого не мог не задать: — Ну а воля железа… или дух… Это-то откуда берется?

Прайзингер обрадовался умному вопросу.

— Подумай о том, каким жарким должно быть пламя, чтобы пробудить в руде дух железа. Железо тверже всего на свете, кроме духа, который и превращает его в железо. И точно такой же дух, точно такую же волю я чувствую в себе самом!

Ади чрезвычайно разволновался при мысли о том, что ему и самому предстоит выковать железную волю. Позже тем же вечером он даже допустил ошибку, попытавшись пересказать услышанное Анжеле и Эдмунду и тем самым нечаянно доведя его до слуха отца. Тот тут же принялся издеваться над простодушным кузнецом. «Отличительный признак по-настоящему глупого человека, — заметил он, — заключается в том, что он столь серьезно относится к собственному ремеслу, словно это и впрямь самое важное дело на свете».

Тем не менее рассказ Прайзингера о духе железа и железной воле сильно пригодился Адольфу впоследствии, когда у них с отцом дошло до первого серьезного рукоприкладства. Сдержанности, которую пытался развить в себе Алоис, пришел конец вечером, когда Адольф заигрался в лесу в разведчики и не заметил, что кругом давно стемнело. Как правило, ближе к вечеру Алоису стоило только свистнуть, и Ади взлетал по лестнице на второй этаж из кузницы или прибегал из прилегающего к дому кустарника. Потому что, если он не успевал примчаться, пока в воздухе еще не отзвучало эхо первого свистка, Алоис перебрасывал его через колено и пребольно шлепал по голой попке. Втайне — Алоис едва ли признался бы в этом самому себе — ему нравились на ощупь ягодицы Ади.

Этим вечером, однако же, убывающий свет просачивался сквозь ветки деревьев в лесу слишком уж интригующе. Мальчик вернулся домой, лишь когда сгустилась ночная тьма.

Алоис злился из-за умственно отсталой Паулы: как раз сегодня она попыталась было научиться скакать на месте (разумеется, без скакалки), что, как заверил врач Клару, стало бы положительным сдвигом, однако чуть ли не сразу же отказалась от этой затеи. И, как ни заклинал ее Алоис, не предпринимала новых попыток. В этот миг он и свистнул, призвав Ади. А когда возникшая после этого пауза недопустимо затянулась, Алоис воспринял это как осознанное оскорбление и, прежде чем свистнуть вновь, решил устроить мальчику самую настоящую порку.