Лесной замок - читать онлайн книгу. Автор: Норман Мейлер cтр.№ 115

Разумеется, о самой опере города Линца Алоис высказался с явным пренебрежением:

— Это местным уроженцам ее здание представляется роскошным, но, если ты жил в Вене и, подобно мне, бывал в настоящей опере, все здесь покажется тебе игрушечным. Разумеется, пожив в Хафельде, Ламбахе или даже Леондинге, ты наверняка решишь, что попал на первоклассный музыкальный спектакль. И Линц, надо отдать ему должное, действительно большой город, раз уж здесь имеется собственная опера, и его жители вправе этим гордиться. Тем не менее с Веной никакого сравнения. Адольф, если тебе удастся сделать достойную карьеру, ты когда-нибудь и сам поселишься в столице. И только тогда поймешь, что такое настоящая музыка и какое она способна доставлять наслаждение.

Собственный монолог пришелся Алоису по вкусу. Чувствуя, как идет на убыль едва ли не всё, чем он некогда гордился, Алоис утешал себя мыслью о том, что научился говорить со сдержанной иронией истинно светского человека, как и подобает завсегдатаю Burgerabend.

Итак, Адольф впервые слушал Вагнера, и происходило это в захолустном оперном театре. И был он вопреки саркастическим репликам отца просто потрясен. Он, правда, еще позволил себе ухмыльнуться, когда большой белый лебедь повлек ладью Лоэнг-рина, устремившегося на выручку к Эльзе (позволил потому, что расслышал стук сапог, в которые были обуты статисты, скрытые в «теле» лебедя), но ария Эльзы, приветствующей Лоэнгрина, повергла его в восторг: Передо мной в сиянье отважный паладин. Его послало Небо спасти меня сейчас.

Из глаз у Адольфа хлынули слезы. Завтра, подумалось ему, я смогу вступить в спор школьных ценителей оперы на равных. Уже сейчас, в антракте, он подслушал суждения завзятых, судя по внешности и манерам, меломанов.

— Какую утонченность проявляет Вагнер, — сказал один другому, — используя скрипки и деревянные духовые и не давая поймать себя в ловушку арфе. Звучание воистину божественно. Как будто он сам изобрел эти инструменты — скрипки, гобой, фагот, — и при этом, заметьте, никаких арф!

Да, подумал Адольф, стоит повторить это завтра в школе.

Алоис, в свою очередь, погрузился в размышления несколько иного свойства. Поневоле завидуя особому умению жить, присущему правящему классу, он решил, что само это умение базируется на прочной основе. Эти люди знают, как пристроить сыновей на перспективные должности в армии, юриспруденции или церкви, и потому вправе гордиться в дальнейшем продолжением фамильных традиций. Но чем он хуже? Да, он поднялся с самого дна, но сейчас наконец-то созрел для высоких жизненных стандартов. И перенял их взгляд на вещи. Эти люди убеждены в том, что главная роль в преумножении славы рода отводится первенцу, неважно, обладает он надлежащими способностями или нет. И относится это не только к воинской службе или служению Господу, но и к сугубо бюрократической деятельности. И в конце концов кое-кому из чиновников удается стать министром! И хотя с ним самим этого не случилось (да и не могло случиться, потому что ему пришлось начать восхождение по служебной лестнице с самой низшей ступени), его никак не назовешь неудачником. А родись он в более благополучной семье, какой замечательный получился бы из него министр! Но и теперь, если Адольф все-таки ступит на путь истинный, его карьера может оказаться еще успешней отцовской: ему-то, в отличие от самого Алоиса, помогут. Вслушиваясь в музыку, столь соответствующую его возвышенному настроению, столь неистово вздымающуюся, столь честолюбивую, столь дерзкую, Алоис позволил себе уронить в театральной тьме несколько счастливых слез: жизнь, что ни говори, все-таки удалась; и эти чувства так естественно слились воедино с заключительными аккордами «Лоэнгрина», что по окончании представления он отбил себе ладоши в захолустном оперном театре.

Адольф, однако же, не разделял отцовского воодушевления. Подавленный все теми же заключительными аккордами, он стремительно нырнул с духоподъемных высот во всегдашнее свое уныние.

Я бы сказал, что для нас это одна из самых главных проблем. Значительная часть наших клиентов сначала воспаряет в фантастических мечтаниях, а затем камнем падает с облаков на землю. Так что нам приходится утешать их и успокаивать. Паря в эмпиреях, куда его вознесла вагнеровская музыка, Адольф уже начал терзаться сомнениями. Вагнер гений — это он понял сразу. Об этом свидетельствует буквально каждая нота. Но может ли он сказать то же самое о самом себе? Или он все же не гений? Не только по сравнению с Вагнером, но и вообще…

10

На обратном пути в Леондинг отец чувствовал себя ничуть не лучше сына. Теперь, когда он позволил Адольфу полакомиться такой вкуснятиной, как «Лоэнгрин», мальчика следовало заставить заплатить по счету. Но как это сделать? Может быть, уговорить его пойти на экскурсию в таможню? Долгие месяцы Алоис ломал голову над тем, какое жизненное поприще надо избрать Адольфу, и в конце концов пришел к выводу, что лучше таможни все равно ничего не сыщешь. По крайней мере, здесь можно создать мальчику такие стартовые условия, словно он и впрямь происходит из хорошей семьи.

Однако, стоило ему завести разговор на эту тему, Адольф тут же заявлял, что станет художником. Алоис отвечал примирительно: «А почему бы тебе не совместить то и другое? Вне всякого сомнения, у тебя это получится. Поверь, мне всю жизнь доводилось заниматься более чем двумя делами сразу».

Адольф мрачно кивал, он словно бы смирился с тем, что отец как попугай повторяет одно и то же. Со временем Алоис прекратил заговаривать о таможне, но неприятный осадок у него остался.

Однако скромное улучшение школьных оценок Адольфа напомнило Алоису о том, что отец не должен упускать из виду малейшие позитивные перемены в поведении сына-подростка. Следовало предпринять новую попытку наставить сына на путь истинный. Он уговорит его сходить с экскурсией на таможню.

Тем же вечером Алоис разразился за семейным столом одним из всегдашних монологов, с удовольствием ощущая, что вечера, проведенные в хорошем обществе на Burgerabend, позволили ему развить ораторские способности самым выигрышным образом.

— В нашем неформальном клубе есть один господин, неизменно твердящий одно и то же, и должен заметить, что его точка зрения чрезвычайно любопытна. В наши дни, говорит он, уменьшилась пропасть, разделяющая богатых и бедных.

— Вот как? — поддержала разговор Клара.

— Совершенно верно. Мы постоянно спорим на эту тему. Речь идет о развитии железнодорожного транспорта. Богат ты или беден, не имеет значения. Все едут в одном поезде — и с одинаковой скоростью! Да, скажу тебе, Клара, и вам тоже, Анжела и Адольф, зарубите себе это на носу! Запомните на будущее: большие города будут расти, и в них будет расти благосостояние, и рано или поздно у всех появятся деньги. На заседаниях нашего неформального клуба мне доводилось слушать о крестьянах, настолько бедных, что… Позволю себе процитировать, потому что вы все здесь достаточно взрослые… Это такие бедные люди, что они… — он все же перешел на шепот, — голыми руками жопу подтирают.

— Папочка! — взвизгнула Анжела. Алоиса уже понесло: