Искушение Анжелики - читать онлайн книгу. Автор: Анн Голон cтр.№ 95

Цепь неуправляемых дьявольских событий, казалось, втянула их в водоворот, в котором гибло все, включая былые уважение и радость.

Со лба Колена капала кровь.

Окруженный надежной охраной, он уже не пытался ни говорить, ни обороняться. Кисти и локти его рук, отведенные назад, были крепко связаны, а ноги опутаны веревкой. Путы были слегка ослаблены, что позволяло ему двигаться.

Повернувшись спиной к Голдсборо, деревянные дома и розовые береговые скалы которого начали вырисовываться в утреннем свете, маленький отряд, сопровождавший Анжелику и пленника, пересек остров, обогнув останки старого корабля. Противоположный берег острова был более обрывист и крут. Две барки ожидали отряд в маленькой бухте, которая даже при отливе соединялась с открытым морем небольшим каналом.

Пригласив Анжелику занять место на одном из суденышек, Альварес протянул ей свою затянутую в перчатку руку, но пленница пренебрегла этой помощью.

Он сел рядом с ней. Анжелика заметила, что желтоватый цвет его кожи стал еще более заметен, и что явно усилился нервный тик, которым Альварес страдал после пыток в индейском племени Атакала, и который придавал его лицу отталкивающее выражение жестокости, а порой непроизвольно обнажал его зубы. Впервые она заметила седые нити в его бородке, какая была в моде у испанских сеньоров в прошлом веке. Казалось, за два последних дня дон Хуан Альварес постарел на десять лет. Анжелика поймала украдкой его взгляд, и то, что она в нем прочла, потрясло ее.

Разрываясь между верностью графу де Пейраку и привязанностью, какую он невольно испытывал к прекрасной графине, героически разделившей с ними все тяготы зимовки, благородный испанец был на грани отчаяния.

Он пересел напротив нее, приняв торжественный вид справедливого и строгого стража. Матросы, ожидавшие их на берегу, также поднялись на борт и направили барку по течению. Остальной отряд разместился на втором судне.

Она сказала себе: «Я погибла: Жоффрей убьет меня, когда узнает все».

Совсем по-детски она никак не могла отделаться от этой мысли. Ей казалось, что ее мозг заледенел. Усталость вчерашнего дня, когда ей пришлось выхаживать раненых, умноженная беспокойной ночью, привела ее в состояние крайней тревоги. Она чувствовала недомогание и, похоже, была по-настоящему больна.

Бледная и осунувшаяся, дрожащая от холода, несмотря на заметно усилившуюся жару летнего дня, она старалась тем не менее сохранять самообладание. Явная враждебность окружающих возмущала и угнетала ее.

«Ведь именно этим людям я готовила и разносила целебные отвары», — с горечью подумала она.

Но она была женой, обесчестившей мужа, и, по мнению этих фанатичных мужчин, с их примитивной ревностью, она заслуживала смерти. В условиях девственной простоты этой дикой и суровой земли такой бессмысленный акт представлялся не только возможным, но и продиктованным самой неумолимой природой. Гнев, ярость, ревность, ненависть, смертельные удары, как бы притаившись под нежным и тонким покровом прекрасного летнего утра, тлели, как горячие угли, в сердцах человеческих существ.

В ветре открытого моря, который дул им прямо в лицо, ей также почудились порывы, разжигающие страсти в груди человека, предоставленного самому себе. Одаренная тончайшей нервной системой, она сопереживала одиночеству этих мужчин и женщин, не имеющих ни родины, ни законов в борьбе с непокоренной природой, она видела, как незаметно для них, день за днем их порабощала, пронизывала дикость континента. В этих условиях зарождалось всемогущество одного человека, вождя. От него, от его поступков зависели жизнь и смерть этих людей. Таков закон, управляющий ордами и народами с тех самых пор, как человек появился на земле. Она уже испробовала тайную силу Жоффрея, проявлявшуюся даже в ласках, и сегодня эта сила почти не оставляла ей надежды, а по мере приближения к цели страшила ее все больше.

Но куда же они плыли? Суда повернули вдоль берега на восток. В нескольких кабельтовых от них показался мыс, а когда они его обогнули, их глазам открылся окаймленный скалами пляж, на краю которого виднелась кучка вооруженных людей. Место было укрыто от посторонних глаз и находилось в отдалении от Голдеборо и других поселений.

Среди этой группы Анжелика различила статную фигуру Жоффрея де Пейрака в накинутом на плечи широком, раздуваемом ветром плаще.

— Он меня убьет, — повторила она, словно парализованная чувством безнадежности. — Я не успею и рта раскрыть. В сущности, он меня не любит. Поскольку не может даже понять меня. О! Я буду рада умереть… Зачем жить, если он меня не любит?

Но и в бессильном отчаянии она вновь и вновь возвращалась к словам, которые жгли ее мозг:

— А Кантор! Что скажет Кантор? Я не хочу, чтобы обо всем этом узнал мой сын!

Суда пристали к берегу. Прибой был довольно сильным, и Анжелика вынуждена была на этот раз принять руку дона Хуана Альвареса, чтобы сойти на землю. Ей пришлось согласиться на это еще и потому, что она едва держалась на ногах. Пока моряки швартовали суда, она оказалась рядом с Коленом в тесном окружении испанских солдат.

Отделившись от группы, к ним приблизился граф де Пейрак. Никогда раньше Анжелика не поверила бы, что вид ее мужа может вызвать у нее такой страх, особенно после долгих месяцев дружбы и любви, пережитых вместе в Вапассу, казалось, совсем недавно… Но.., ветер побережья смел все это, и человек, приближавшийся к их группе, был уже не тем, кого она любила. Это был хозяин Голдеборо, Катарунка, Вапассу и других поселений, вождь.., и одновременно муж, которого на глазах его близких, его людей и, можно сказать, его народа, обесчестила его жена. — Это он? — глухо спросил Колен.

— Да, — пробормотала Анжелика пересохшими губами.

Граф де Пейрак не торопился.

Он приближался с видом высокомерного безразличия, которое в данном случае было прямым оскорблением, выражало не только презрение, но и скрытую угрозу. Уж лучше бы он был вне себя от бешенства, как в тот вечер. Анжелика предпочла бы такой приступ гнева ожиданию опасности, медленному приближению дикого зверя, как бы сжавшегося перед прыжком.

После того, как в ее жизнь вновь ворвался Колен, встреча с мужем вызывала в ней панику, от которой цепенели все ее мысли. Чувство вины пред мужем и боязнь потерять его смешивались с чувством признательности Колену. Все это связывало ее, проникало в самые глубины ее души, но под давлением страха лишало Анжелику лучших ее качеств.

В том числе и дара речи. И способности двигаться. Вместо того, чтобы броситься ему навстречу, она, не издав ни звука, замерла как вкопанная. В то же время ее взгляд механически отмечал мельчайшие детали его одежды, что было совершенно лишним в такую минуту и никак не помогало ей в решении дилеммы, перед которой все они оказались.

Это был зеленый бархатный костюм. Она видела его на нем в прошлом году на «Голдеборо» и по достоинству оценила так нравившиеся ему темные оттенки ткани и пышность фасона, изысканность которого подчеркивалась выбором фламандских кружев для отложного воротника, покрывавшего плечи острыми узорами из серебряных нитей. Те же кружева, обшитые серебром, украшали манжеты рукавов и отвороты английских сапог из тонкой плиссированной кожи. Черная касторовая шляпа, увенчанная белыми, развевающимися на ветру перьями, покрывала его густые волосы. На поясе его в этот день не было оружия. Зато два пистолета с серебряными рукоятками были засунуты в вырезы вышитой серебром портупеи, которая пересекала его камзол от плеча до бедра, и на которой держалась его сабля.