Завтрак с полонием - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Александрова cтр.№ 37

Милена создала настоящий салон, устраивала приемы, званые обеды, завела у себя «четверги».

Известные люди, артисты, писатели, политики относились к Милене с некоторым раздражением: на их взгляд, она была выскочкой, на ее «четвергах» было скучно.

«Тоска смертная, — жаловался приятелям знаменитый артист. — А попробуй не приди! Это ведь Борзовская!»

Говорят, что каждый человек хотя бы раз в жизни получает пятнадцать минут славы. У Милены Борзовской эти пятнадцать минут славы продлились несколько лет. Ее муж поднимался все выше и выше в списках самых богатых людей мира, публикуемых журналом «Форбс», сама она не сходила со страниц глянцевых журналов, московский «свет» вынужден был принять ее и признать не только своей, но и одной из «королев бала».

Но все это кончилось разом, в один далеко не прекрасный день.

Муж пришел домой в сильном расстройстве, с усталыми, измученными глазами и сказал, что завтра они уезжают в Лондон.

— Прекрасно, — отозвалась Милена довольно спокойно. Она любила Лондон, бывала там часто, у них был там замечательный загородный дом. Так что предстоящая поездка ее скорее обрадовала. — Прекрасно, — повторила она. — Поездим верхом, сходим в театр, на концерт…

— Ты не поняла, — проговорил Илья, подняв брови. — Возможно, мы уезжаем туда навсегда. Так что подумай, что с собой взять.

— Как это — навсегда? — опешила Милена. — Но мои «четверги»… на следующую неделю я пригласила Меньшикова… и вообще, у меня здесь вся жизнь…

— Вся эта жизнь кончилась! — раздраженно бросил Борзовский. — Если не хочешь ехать со мной — оставайся, но имей в виду, что потом я ничего не смогу для тебя сделать…

Илья всегда чувствовал ситуацию, и чувствовал ее немного раньше всех других. Он понял, что земля горит у него под ногами. Так горит иногда торфяник — незаметным подземным пламенем, которое вдруг неожиданно вырывается наружу, но когда оно вырвется — делать что-то уже поздно. Тогда бушующая стихия расправляется со всем, что попадается у нее на пути. Спасаться нужно заранее.

К чести Милены надо сказать, что она колебалась недолго.

Она сделала ставку раз и навсегда, поставила все на Илью Борзовского и не меняла своего решения, хотя знала, что найдутся другие претенденты на ее красоту и обаяние, претенденты достаточно влиятельные, удачливые, богатые… но только Илья испускал то, никому, кроме нее, не видимое золотое свечение.

— Я возьму с собой своего Кандинского. Это можно? — спросила она мужа.

— Это решаемо, — кивнул Илья и посмотрел на нее с новым интересом. Он ценил в людях умение быстро принимать решения.

В эту ночь Милена не сомкнула глаз.

Она понимала, что прежняя жизнь закончилась, начинается новая и ее ждет впереди неизвестность.

В Лондоне они жили не совсем так, как прежде: не так открыто, без прежнего размаха. Конечно, у Борзовского были деньги, но вовсе не такие большие, как прежде. Кроме того, они теперь соблюдали гораздо больше мер предосторожности, никуда не выходили без охраны, тщательно проверяли гостей и знакомых.

Милена придумала для себя новую игру, новую роль.

Теперь она считала себя женой декабриста, вслед за любимым мужем отправившейся в ссылку, и по этому поводу невероятно себя уважала.

Правда, их лондонский дом, богатый и уютный, ничем не напоминал убогие деревенские избы, в которых жили те женщины, да и сама столица Великобритании ничуть не была похожа на далекую Сибирь, но Милена не придавала значения таким мелким деталям. Она оставила великолепную, блестящую московскую жизнь, покинула постоянный праздник, на котором была королевой — а разве может женщина принести большую жертву?

Живущие в Лондоне российские бизнесмены и их жены сторонились Борзовских, как будто те были заражены страшными, смертоносными бациллами. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было — тесное общение с опальным миллионером могло оказаться опасным, как общение с чумным больным.

Милена попыталась взамен оборвавшихся российских связей завязать новые, английские, но это оказалось не так просто. Сдержанные, чопорные англичане настороженно относились к опальному русскому миллионеру, подозревали за ним криминальное прошлое. Им казались вульгарными манеры Борзовского, да и его очаровательная супруга, несмотря на свою красоту и шарм, не могла растопить лед в отношениях. Так что на ее долю остались такие же, как они с мужем, опальные переселенцы из России и некоторых других стран. Вообще после широкой московской жизни Милена чувствовала себя в лондонском доме как в тюрьме. Ей недоставало общения с яркими, интересными людьми. Зато очень много времени она теперь посвящала верховой езде, долгим прогулкам, полюбила театр.

Если прежде, в Москве, она посещала спектакли в основном для того, чтобы продемонстрировать новые наряды и драгоценности, посещала только нашумевшие премьеры, то теперь она начала разбираться в тонкостях актерской игры, предпочитала шекспировский репертуар, стала завсегдатаем театра «Олд-Вик», часто ездила в Стратфорт-он-Эйвон на спектакли Королевского Шекспировского театра.

И всюду — на верховой прогулке и на спектакле, на вернисаже и на коктейле у друзей — рядом с ней маячили силуэты охранников. Она настолько привыкла к их безмолвному присутствию, что перестала его воспринимать, не отличала одного охранника от другого, могла спокойно переодеваться в их присутствии.

И еще возле Милены и ее мужа маячили несколько постоянных персонажей, неизменных и надоевших, как лондонский пятичасовой чай или смена караула возле Букингемского дворца. Подручные мужа, его помощники, адвокаты, референты.

Самый неизменный, самый приближенный из них — Поляков, с его круглым, детским лицом, с его вечной улыбкой жизнерадостного идиота, с его постоянной маской, под которой она чувствовала хитрую и злую душонку. Поляков играл в свите Борзовского роль этакого Фигаро — брался за все, бросался выполнять любое поручение. Хотя числился он референтом, но не гнушался и мелких бытовых дел. Борзовский мог отправить его в аэропорт встречать какого-нибудь важного гостя, мог поручить достать какую-нибудь редкую книгу, найти хорошего конюха или тренера по фитнесу, мог посреди ночи послать за устрицами или шампанским, как будто для этого не было прислуги. Поляков усмехался и несся исполнять поручение. Так же охотно он выполнял мелкие поручения Милены — провожал ее в магазины и к портным, записывал к модному парикмахеру или визажисту. Правда, со временем Милена стала избегать Полякова: раз или два она ловила на себе его липкие похотливые взгляды, ничего не вызывавшие у нее, кроме раздражения и неприязни, ничего не задевавшие в ее душе.

Милена не раз предупреждала мужа: Поляков удивительно продажен, он может предать в любую минуту, на него нельзя рассчитывать, ему нельзя доверять.

Муж отшучивался: Поляков казался ему безобидным и забавным, он держал его при себе в качестве придворного шута, считал исполнительным и недалеким.