В день пятый - читать онлайн книгу. Автор: Эндрю Джеймс Хартли cтр.№ 41

— Возможно, — уступила Дебора. — Но кресты начали появляться повсюду в Римской империи только после того, как Константин сделал христианство официальной религией, а это произошло лишь в четвертом веке. Если крест действительно использовался в качестве символа того времени, то это следует считать отклонением от нормы. У ранних христиан более распространенным являлось изображение рыбы. Для развития учения о покаянии потребовались столетия. Только после утверждения веры в то, что Иисус пришел в мир для того, чтобы умереть и искупить вину, крест стал главным символом христианства. В семьдесят девятом году этого просто еще не было в религии.

Томас молча уселся на пень рядом с прямоугольным раскопом. С этого места открывался вид на древний город, можно было рассмотреть каменные храмы, сияющие янтарем в лучах вечернего солнца. Томас не знал, что сказать.

— Этот японец ничего не говорил о том, как якобы выглядело это распятие? — первой нарушила молчание Дебора.

— Серебряное, — ответил Томас. — Отмеченное изображением рыбы.

Миллер нахмурилась и медленно произнесла:

— Вообще-то такое возможно. Конечно, если принять теорию, что христиане в первом веке использовали кресты. В Помпеях действительно находили замечательные изделия из серебра. Символ рыбы в качестве элемента узора также имеет смысл.

— Но вы не покупаетесь на эту версию, — заметил Томас.

— Извините. Если вас это хоть немного утешит, лично я сомневаюсь, чтобы и Эд на нее купился. Он разбирался во всем этом гораздо лучше меня.

— Мне нужно возвращаться, иначе я опоздаю на последний поезд, — сказал Найт, пожав плечами, хотя понятия не имел о том, когда отходит последний поезд.

Но он и так провел здесь значительно больше времени, чем намеревался. Скоро должно было стемнеть.

— Подождите, — остановила его Дебора. — Я пройдусь с вами. Мне нравится гулять по раскопкам в это время, после того как уйдут все туристы. Не обижайтесь.

— Разве я турист? Я считал себя сыщиком.

Они в дружеском молчании шли через поле. Томас размышлял о том, как странно, что в последние несколько дней ему приходится проводить так много времени в обществе незнакомых женщин. Если не считать бывших учениц, которых Найт не воспринимал как взрослых, несмотря на политически корректную литературу, полученную от преподавателя общественных дисциплин, он за последние несколько недель говорил с Деборой и сестрой Робертой значительно больше, чем с какой бы то ни было женщиной. Томас гадал, почему так вышло, пытаясь понять, находит ли он их привлекательными. Обе женщины были обаятельными, каждая по-своему, однако мысль эта пришла ему в голову только сейчас.

«Вот так всегда, правда? С тех самых пор, как…»

Довольно.

— Вы еще долго пробудете в Италии? — спросил он.

— Неделю, — ответила Дебора.

Они дошли до конца старого города и развалин, поблекших в угасающих лучах. Руины стали какими-то съеженными, обшарпанными, за исключением храмов, возвышающихся в сумерках подобно высоким скалам. Миллер и Найт вошли в комплекс. Он уже был закрыт, но ворота оставались распахнутыми, не было сторожа, который прогнал бы запоздалых посетителей или потребовал бы у них билеты. На самом деле вокруг вообще не было ни души.

— Я уже готова возвращаться домой, — снова заговорила Дебора. — Эта поездка была порывом, пусть и с образовательными целями, но все же… Я не археолог. По мне, лучше составлять каталоги и оформлять выставки. Это дело можно держать под контролем. А тут — копаться в земле в смутной надежде что-нибудь найти…

Внимание Томаса привлекло что-то внутри огороженного лентой храма Цереры, странный бледный силуэт на фоне темного монолита колонны. Он замедлил шаг, присмотрелся пристальнее, недоумевая, почему у него перехватило дыхание, захлестнул страх, захотелось развернуться и убежать, прежде чем глаза или сознание не разберется в том, что означает этот силуэт.

— Что это? — едва слышно спросил Томас. — Похоже на… — Он осекся.

— Да, на человека, — закончила за него Дебора.

Страх охватил и ее. Вокруг быстро сгущались сумерки, в пустынном комплексе царила полная тишина.

— Надо скорее уходить отсюда, — пробормотал Томас.

После смерти Эда он уже несколько раз оказывался в опасности, но еще никогда не испытывал ничего подобного, не ощущал такого холодного безотчетного ужаса, так отчаянно не жаждал оказаться в любом другом месте. Его охватил озноб. Найт чувствовал тупую панику кошмарного сна, когда человек видит приближение чего-то зловещего, но не знает, как направить сюжет в другое русло или проснуться.

«Вот сейчас ты все увидишь и пожалеешь о том, что появился здесь», — подумал Томас.

— Господи, — прошептала Дебора, когда они уже подошли к самому ограждению и оказались в густой тени, отбрасываемой массивным храмом. — Это человек.

С этими словами она бросилась вперед, перелезла через ленту и взбежала по огромным каменным ступеням. Томас последовал за ней, словно притянутый магнитом, хотя на самом деле ему хотелось отвернуться. К этому времени Дебора уже остановилась, застыла на месте, зажимая рот ладонями, чтобы сдержать крик. Томас разглядел бледную плоть, увидел окровавленное тело, привязанное к колонне, судя по всему, собственными внутренностями.

Они долго стояли на месте, парализованные ужасом. Затем Томас ощутил неудержимый приступ тошноты. Шатаясь, он отошел в сторону, и его вырвало на траву. Найт побрел дальше, к каменному постаменту, на котором стоял сегодня утром, откуда впервые увидел блеск стекол бинокля…

Томас заставил себя вернуться к телу. Ему даже удалось приблизиться к нему на два шага, достаточно, чтобы убедиться наверняка.

— Это Сато, — в ужасе прошептал он.

— Да, — тихо подтвердила Дебора.

Голос женщины прозвучал неестественно спокойно, словно сильнейший шок лишил ее всех настоящих чувств.

— Тот, кто это сделал, может… — начал Томас.

— По-прежнему оставаться здесь, — тем же самым безжизненным ровным голосом закончила Дебора. — Да.

— Нужно уходить отсюда. Позвать на помощь.

— На помощь? — спросила она, поворачиваясь к нему с искренним любопытством.

Этот вопрос показался Томасу затрещиной. Ни о какой помощи не может быть и речи — только не для человека, опутанного собственными внутренностями, с выпотрошенным животом, со скользкой черной дырой, зияющей под грудной клеткой.

«Не думай об этом. Уходи».

Томас направился из храма, взяв Дебору за руку. Казалось, этот жест заставил ее очнуться. Найт почувствовал, как она встрепенулась, ее сознание включилось, и вот женщина уже полностью владела собой.

— Я знаю ребят из ресторана на углу, — сказала Дебора. — Все остальные, кто работает здесь, живут в городе. Мы попросим их вызвать полицию.