Кудеяр. Вавилонская башня - читать онлайн книгу. Автор: Мария Семенова, Феликс Разумовский cтр.№ 28

Вскоре Опарышева приняли в аспирантуру. Оценки на вступительных экзаменах: история партии – 4, английский язык – 5, специальность – 4.

(Примечание Капустина: Во, во, а я о чём?)

Насколько можно установить, Опарышев пунктуально посещал занятия в группах по подготовке к кандидатским экзаменам по философии и английскому языку и успешно сдал эти экзамены в установленный срок. Экзамен по специальности был ему оформлен по факту написания реферата, содержавшего предварительный перечень печатных и рукописных трудов академика Добродеева с краткими аннотациями. В этот же период ведомственные сборники опубликовали две научные статьи академика, написанные им по материалам исследований прошлых лет. В обе Опарышев был включён в качестве соавтора.

(Примечание Капустина: Я спрашивал, с какого перепуга, сказали знаешь что? Что аспиранту нужны публикации к защите, прикинь!)

Защита кандидатской диссертации прошла в положенный срок. Академик Добродеев лично подобрал оппонентов и ведущую организацию, договорился о сторонних отзывах, председательствовал на защите, так что она прошла на редкость гладко. Утверждение ВАКом [22] последовало через два месяца.

(Примечание Капустина: Ну прямо отец родной, блин.)

Правда, злые языки утверждали, что в основе диссертации Опарышева лежит давнее незавершенное теоретическое исследование Добродеева, которое академик якобы помог ему оформить в благодарность за рвение, проявленное в ходе подготовки к печати своих трудов…

(Примечание Капустина: Я ж говорил!)

Став кандидатом, Опарышев вскоре получил должность референта при академике и всецело занялся его текущими делами. Готовил различные документы, проекты, решения, отчёты, привлекая к этому любых сотрудников ЦНИИПЭ, готовил совещания и встречи, сопровождал академика в поездках и командировках. Вскоре он стал учёным секретарём института, начал регулярно ездить в Москву, отстаивая темы и их финансирование. С этого времени Опарышев регулярно появляется в числе авторов научных публикаций.

На похоронах Добродеева Опарышев возглавлял траурную комиссию. Очевидцы вспоминают, что он дал торжественный обет завершить работу по подготовке к изданию трудов академика.

На посту учёного секретаря у Опарышева дела всегда были в ажуре. Его хорошо знали и ценили в московских управленческих структурах. Он легко договаривался по любым вопросам. С охотой брался за организацию всевозможных ведомственных и межведомственных мероприятий…

(Примечание Капустина: Список прилагается, но читать не советую – помереть можно.)

По отзывам, вдохнул новую жизнь в сотрудничество ЦНИИПЭ с Академией наук. Стал там регулярно бывать и приобрёл значимый авторитет.

Менее чем через год научные статьи за его подписью пошли в разных изданиях буквально косяком.

Довольно скоро он привёз из ВАКа разрешение защищать докторскую диссертацию по совокупности своих печатных работ…

Вот это последнее обстоятельство надолго приковало к себе внимание Кудеяра. Как заслуживающее дальнейшего изучения. Причём самого пристального… Разобраться в научных тонкостях он не надеялся, но нюхом чувствовал: эту дверцу стоило хорошенько поскрести. Чего доброго, какой скелетик и вывалится. В памяти всплыл шуточный график, который, смеясь, когда-то показывала Маша. По горизонтальной оси были отложены годы деятельности учёного. С примерно проставленными этапами: молодой специалист… кандидат… доктор… членкор… и наконец – академик. По вертикальной оси стояли проценты и были вычерчены две кривые. Одна – относительные затраты времени на собственно научную работу. И вторая – участие в банкетах, презентациях, торжественных заседаниях. Эта кривая начиналась с нуля, потом начинала расти и с достижением академического звания выходила на максимум. А вот кривая научной работы неуклонно падала и в конце концов приближалась к нулю.

В каждой шутке, как говорится, есть доля шутки.

Получается, Опарышев являл собой некую аномалию? Научный вулкан, как следует заговоривший лет в сорок пять? Притом что начало биографии принадлежало скорее не открывателю и исследователю, а даровитому администратору от науки?..

Иван положил себе переговорить с Львом Поликарповичем и позвонил по внутреннему телефону Капустину, чтобы поблагодарить.

– Вот уж прав был дон Корлеоне, один хакер с ноутбуком наворует больше, чем десять гангстеров с автоматами, – сказал он в трубку. – Порадовал, Боренька, спасибо. Дал пищу голодному уму… Слушай, а с международным сотрудничеством у нас как? Движение хоть какое-нибудь есть?

Вот уже две недели Боря ночей не спал, пытаясь влезть в компьютер американцев. Те, конечно, в плане высоких технологий были не лыком шиты. Они защитились на совесть, согласно последнему писку компьютерной безопасности. Но зря ли на недавнем чемпионате программистов, проходившем в столице Японии, наша команда не только с триумфом заняла первое место, но и, говорят, перевернула теоретические основы программирования! И вообще, против РУССКОГО лома…

– Командир, ну ты легок на помине! – Голос Капустина звенел то ли от напряжения, то ли от радости. – Только хотел звонить тебе. Недолго мучилась старушка в бандита опытных руках… Я тебе минуту назад по локальной сети всё вывесил, посмотри!

– Ну молоток, – восхитился Скудин. – Сейчас посмотрю.

Монохорд (или всё-таки Монорхид? – Боря ещё не определился) в самом деле вывесил ему целую папку с файлами, содержавшими все стратегические, а также тактические разработки союзников. Кудеяр жадно углубился в их изучение… Уже через минуту ему здорово захотелось помянуть чью-то почтенную матушку, а через две он вскочил с кресла и заходил по кабинету, застарело жалея, что бросил курить.

Да, американцы не преминули лишний раз показать, кто в доме хозяин. Руины «Гипертеха» всё-таки решили взорвать. Да ещё и приурочили сие мероприятие ко дню своей национальной независимости. Видно, вспомнили фантастический фильм с тем же названием, в котором человечество, возглавляемое Америкой, именно четвёртого июля пресекало нападение злобных инопланетян. Вспомнили – и решили претворить в жизнь. Не иначе затем, чтобы отмыться от дерьма, в котором ныне сидели. И кто бы говорил, что это только у нас раньше всё подгадывали к празднику Великого Октября?.. При этом аргументы далеко не последних деятелей нашей науки – Звягинцева, свежеиспечённого пенсионера Пересветова, да не только их, но даже девятизвёздочного генерала, – были приняты к сведению. В переводе на общедоступный язык, ими тихо подтёрлись. Кто деньги платит, тот и музыку заказывает.

А ведь эта музыка обещала стать похоронной…

Тряхнув головой, Скудин уселся на место, снова пододвинул к себе распечатку Борькиных изысканий и принялся читать дальше, хмурясь и делая пометки карандашом. Пока было ясно одно. С Опарышевым придётся действовать не как когда-то с Кадлецом, а существенно, существенно тоньше. Иероглифы, смутно расшифровываемые как «ЛП!» – «Выяснить у Льва Поликарповича!» возникали на бумаге всё чаще…