Игра нипочем - читать онлайн книгу. Автор: Мария Семенова, Феликс Разумовский cтр.№ 36

– Ну вот и умница, вот и молодец, – похвалил Песцов крысу. И с чувством, нисколько не юродствуя, завернул в фольгу. – Сослужила службу, родная. Уж ты извини…

Затем поставил в холодильник яд, вымыл в ванной стену и пол и покатил на «Мерседесе» к морю. Там, на намытом берегу залива, расположился парк Ленина. Плохонький, одичавший, но со всеми приличествующими аксессуарами: памятником вождю, Пионерским прудом и аллеей Коммунаров. В десятке шагов от этой аллеи сплошным куполом поднимались заросли густого шиповника, донельзя плотные и колючие. Здесь Песцов присел на корточки, выкопал садовой лопаткой ямку и предал земле покойную крысу. Это была его личная традиция, важный, как он всерьёз полагал, компонент будущего успеха. Во всяком случае, назад Песцов шёл тихий и умиротворённый, настраиваясь на результат.

Прочие реалии не радовали.

Надежда Константиновна не преминула, напомнила в который уже раз: «Ты, голубь, так и знай, о стрельбе сразу забудь. О всяких там ноктовизорах – тоже. Фонарик светить, может, и будет… примерно как гнилушка лесная. Так что, касатик, колюще-режущее…»

Вот такая нынче ведьма пошла. Технически подкованная. Даром ли двадцать первый век на дворе.

«Ладно, колюще-режущее так колюще-режущее…» Въехав на территорию гаражей, Песцов миновал вахту и мойку, повернул налево и остановился у бокса под номером семь. Открыл замки, распахнул ворота, включил свет… Гараж был бетонный, просторный, а главное, с вместительной ямой-кессоном под досками пола. Картошки можно заложить хоть самосвал. Только Песцов, ежу понятно, там держал отнюдь не картошку.

Надев перчатки, он первым делом приступил к ревизии арбалетов. Коллекция у него имелась богатая… Один с двадцати метров пробивал трёхмиллиметровый стальной лист, то есть мог прошить не только борт «Жигуля». Другой отличался скорострельностью, позволяя всадить за минуту десяток стрел в мишень с открытку величиной. Песцов задумчиво погладил «девастатор», взвесил на руке «сафари-магнум», «профессионал»…

«Нет, – решил он, – возьмём, пожалуй, вот это».

«Вот это» – был штучный, сделанный на заказ экземпляр. Всё в этой машине соответствовало последнему слову техники: композитные дуги, прицел, предохранитель, надёжнейший спуск. А уж болты… [84] Восьмидесятиграммовые, со спиральным остриём, бритвенно-острые. Причём сделанные из особого сплава, почти мгновенно корродирующего в солёном растворе. Сиречь в крови.

Метательное оружие составляло личную инициативу Песцова. Будем надеяться, ненаказуемую. Выбрав арбалет, он занялся оружием рекомендованным, колюще-режущим: выбрал титановую, на манер малой сапёрной, лопатку с волновой заточкой, клинок вроде мачете, с незаметными глазу алмазно-прочными зубчиками на лезвии и «летающий» – ох, ностальгия! – спецназовский нож, таивший в себе могучую пружину. Остальные сборы были рутиной. Одежда, обувь, ещё кое-что по мелочи… У него оставалось часов пять на то, чтобы поспать перед трудовой ночью, и он не собирался терять ни минуты.

Жара пришла в столицу решительно и бесповоротно. Кремлёвские звёзды в вышине истекали рубиновым свечением, «дышал» под ногами асфальт, народ стоически прел в кроссовках и «варёных» заокеанских штанах. Воздух был тяжёл, плотен и наполнен бензиновым угаром, чувствовалось, что дело кончится грозой, но когда – один Бог знает.

В Москве есть улицы, есть проспекты и переулки и есть шоссе. Одно из них называется – шоссе Энтузиастов. Как вы думаете, любезный читатель, почему? Что представляется вам при слове «энтузиасты»? Правильно, тайга, гитара, палатки, новое месторождение, Байкало-Амурская магистраль… А вот и неправильно! Указанное шоссе есть не что иное, как переименованный Владимирский тракт. Энтузиасты же – в данном случае революционеры, которых жестокий царизм гнал на каторгу в кандалах…

Правда, стройная девушка, что весело топала по городскому шоссе, подходила скорее под первое, более привычное определение энтузиаста. Она только что сдала первый госэкзамен – научный коммунизм – и чувствовала себя без пяти минут молодым специалистом. Который совсем скоро отправится по распределению куда-нибудь далеко. Туда, где кончается асфальт и начинается настоящая жизнь…

Оксана миновала бульвар и свернула туда, где у магазина «Мясо-рыба» рядком стояли автоматы с газированной водой. Газировка присутствовала четырёх сортов: просто с углекислым газом и облагороженная сиропами – яблочным, грушевым и аскорбиново-лимонным. Стаканы, правда, давно растащили местные алкоголики, но Оксану и это не напугало. Она без колебаний сполоснула руки в мойке для стаканов, бросила в прорезь три копейки и, быстро сложив ладони лодочкой, подставила их под струю прохладной шипучки. Есть в жизни счастье!

Тучная мороженщица, сама какая-то полурастаявшая от жары, так не считала.

– Нету сахарных, вышли все, – почти с радостью ответила она Оксане. – Остались только пломбирные полуторта и трубочки по двадцать восемь копеек. Брать будете?

– Давайте черносмородиновую, – кивнула Оксана и начала отсчитывать на ладони мелочь…

И тут где-то за бульваром заревела сирена пожарной машины.

– Ну вот опять, оглашенные, – взяла монеты мороженщица, не глядя открыла крышку, достала, выпустив белое облачко, увесистый замёрзший цилиндр. – Всё ездют и ездют, надоели уже. Не на пожар. Не иначе как за водкой. Нате. Берите.

Оксана взяла мороженое и отправилась искать скамейку, желательно в тени, потому как есть на ходу – значит себя не уважать. Так ей бабушка говорила. А вой сирены всё приближался, и, выйдя на тротуар, Оксана увидела голосившую машину – та красной молнией летела к перекрёстку. Наверное, действительно на пожар…

Что конкретно случилось на перекрёстке, Оксана сразу не поняла. Она просто увидела, как большой фургон тронулся по зелёному свету и плавно, точно в замедленном кино, выехал прямо под завывающий сиреной пожарный автомобиль.

Сирена закричала так, как кричали, говорят, под бомбами раненые паровозы, захрипела и смолкла. Красная машина перевернулась, страшно проскрежетала по мостовой и замерла, из её чрева, словно выпущенные внутренности, потянулись шланги, шланги, шланги… Шумно проснулся гейзер под расплющенным капотом фургона, воздух пронзили крики, стоны, всхлипы, матерная ругань…

…Народ у нас, кто бы что там ни говорил, в массе отзывчивый и дружный, особенно если беда. Кто-то со всех ног кинулся к телефонной будке (о мобильниках в те годы мы и не слыхали), кто-то выскочил с огнетушителем, кто-то бросился вытаскивать из покорёженных кабин пожарных и водителя грузовика… Всё же в тот день ангелы-хранители пребывали на высоте: пострадавших выпутывали из обломков – бесчувственных, окровавленных, контуженных, с разбитыми лицами, но живых.