Узник в маске - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 33

Высказавшись и в сердцах забыв проститься. Месье улетел, как пушечное ядро, едва не свалив с ног дюжего швейцарского гвардейца.

Разговор Анны Австрийской со снохой остался для всех тайной, но встретившие их в часовне придворные обоих полов — дело было в воскресенье — увидели красные глаза Марии-Терезии и разозленное выражение на лице королевы-матери, что было для нее необычно, особенно рано утром. Мадам вообще не показалась Принцесса Монако сообщила, что из-за жара и кашля ее госпожа вынуждена остаться в постели.

— Скоро мы ее навестим и утешим, — произнесла королева-мать тоном, позволявшим предположить, что за утешением может последовать нагоняй. Затем она послала госпожу де Мотвиль к королю, передать ее просьбу пожаловать к ней, как только у него выдастся минутка.

В действительности Анна Австрийская была даже рада возможности приструнить не в меру разошедшуюся молодежь, оттеснявшую на обочину Марию-Терезию и ее. Нежное отношение к ней сыновей не вызывало у нее сомнений, но она понимала, что стареет и все чаще болеет, а посему представляет все меньше интереса для двора, жадного до удовольствий.

Король явился на ее зов, выслушал все, что она хотела ему высказать, и отправился к Мадам, с которой ненадолго уединился без свидетелей. Выйдя от нее, он объявил, что вернется назавтра, после чего стал ублажать знаками внимания брата. Было решено ехать охотиться, раз иные намеченные на этот день увеселения не могли состояться.

Месье терпеть не мог охоту, которую считал слишком жестоким испытанием для своих безупречных манер и нежных рук, однако противиться не стал. Мария-Терезия, сожалея, что не может в своем состоянии сопровождать супруга на охоте — она была отличной наездницей, — завершила этот суетный день, окруженная ароматами шоколада и ладана свечей в своей молельне, обретя покой, следующий обыкновенно за ураганом. Весь замок провел безмятежный день.

После возвращения охотников суперинтендант, прибывший из своего владения Во вместе с герцогом до Бофором, вызвался придержать королю стремя перед полукруглой лестницей, построенной Людовиком XIII. Людовик XIV пришел от его изящных жестов в хорошее настроение.

— Вы явились с добрыми вестями, господин Фуке?

— Боюсь, что нет, государь. Намерение мое состояло в том, чтобы узнать, когда ваше величество сделает мне честь и почтит визитом мой дом в Во-ле-Виконт.

— Как, уже? Мы как будто говорили об августе, а теперь только июнь. И зачем столько приготовлений перед простой загородной поездкой?

— Мне предстоит принимать величайшего короля мира, а значит, все должно быть доведено до совершенства, чтобы вы, государь, остались довольны.

Улыбку Людовика XIV можно было толковать двояко.

— Примите меня так, как позволяют ваши средства, сударь, тогда я буду доволен. А, это вы, кузен Бофор? Я полагал, что вы находитесь в Сен-Фаржо, у Мадемуазель, которая в последнее время воротит от нас нос.

— Нет, государь, я был в имении господина Фуке. Мы строили грандиозные планы морских маневров в честь вашего величества.

— Вот и отлично. Но раз вы здесь, ступайте и поприветствуйте Мадам, которой нездоровится. Вам известно об ее дружеском расположении к вам. Ваше появление доставит ей удовольствие.

— Буду польщен. Но, государь, не предвещает ли ее нездоровье счастливого события? — Я был бы этим сильно удивлен! — усмехнулся король. — Смотрите, не будьте с ней чрезмерно любезны! Месье клокочет, как ястреб, стоит Мадам бросить на другого мужчину слишком благосклонный взгляд.

В тот вечер неожиданное появление герцогини де Бетюн помогло Сильви сбежать из королевских покоев с их удушливой атмосферой. Она страдала от головных болей, вызванных как сочетанием запахов ладана и шоколада, так и словесными дуэлями, разгоравшимися что ни день между суперинтенданткой королевского дома Олимпией Манчини, графиней де Суассон, и фрейлиной Сюзанной де Навай, стоило им сойтись вместе. Крики итальянки, особы тщеславной, невеликого ума, извращенной и недоброй, отскакивали, как горох от стенки, от презрительной иронии герцогини де Навай. Последняя считала свою противницу женщиной сомнительного, согласно критериям французской знати, происхождения; желая избавиться от любовницы, превратившейся в обузу, король не нашел лучшего решения, чем поручить ей управление домом своей жены.

Не стремясь домой, где ее встретила бы чрезмерная духота, Сильви решила поискать убежища в тени парка. Король в этот час ужинал, и она надеялась, что ее никто не побеспокоит. По привычке она пересекла Партер и спустилась к Каскаду и Каналу, пронзавшему густой парк из конца в конец. Шла она медленно, машинально обмахиваясь веером в драгоценном черепаховом окладе и радуясь, что звуки, доносящиеся из замка, долетают до ее ушей все меньше. Целью ее прогулки были тишина, покой водной поверхности, застывшей под темно-синим небом, усеянном звездами и озаренном луной. Не удержавшись от соблазна, она остановилась полюбоваться красотой ночи, не слыша даже шуршания подола по песку.

И тут до ее слуха донеслись шаги. При виде приближающейся пары она прижалась к балюстраде, укрывшись в тени статуи, хотя роль невольной свидетельницы чужого разговора ее тяготила. Будучи непримиримой противницей придворных сплетен и всех бездельников, кто целый день только за ними и охотится, она уже собиралась незаметно ускользнуть, как вдруг услыхала девичий смех и мужской голос:

— Черт возьми, малышка, знаете ли вы, что это смахивает на похищение?

— Как еще было добиться возможности с вами поговорить? Сначала вас не видно и не слышно несколько недель кряду, потом вы появляетесь у Мадам тогда, когда вас меньше всего ждут. Я выскользнула в тот момент, когда вы вышли, последовала за вами и попросила уделить мне немного внимания. Вы на меня сердитесь?

Сильви не составило труда распознать голоса, ведь они принадлежали ее дочери и Бофору! Пришлось ей остаться и постараться, чтобы тень, отбрасываемая статуей, полностью ее скрыла. Ночь была ясная, и она отлично видела обоих беседующих.

— Нисколько не сержусь, юная мадемуазель. Напротив, я был бы польщен, если бы не опасение, что вы хотите рассказать мне о каких-то бедах герцогини, вашей матушки.

— Матушка? При чем тут она? С чего вы взяли, что речь пойдет о ней?

— Потому что мы с ней вместе выросли. Вам наверняка известно, насколько она мне дорога.

Нежность, прозвучавшая в голосе Франсуа, вызвала у Мари возмущение.

— Былым симпатиям пришел конец. Мать терпеть вас не может, господин герцог. Или вы забыли, как убивали моего отца? У матери не осталось никаких оснований вас любить.

— Увы, мне это известно. Будьте уверены, это удручает меня так, что не выразить словами! Ваши обвинения жестоки и ранят меня прямо в сердце. Да, герцог де Фонсом пал от моей руки, но произошло это помимо моей воли. Разве это не меняет всего? Вы слишком молоды и не знаете, что такое Фронда и что означало тогда принадлежать к разным партиям. Дуэль на равных не имеет никакого отношения к убийству.