Лебединая дорога - читать онлайн книгу. Автор: Мария Семенова cтр.№ 177

Это знают Боги и Люди: нет смерти, пока звучит смех. Вот почему, схоронив любимого человека, устраивают пир и веселятся как могут, вспоминая об умершем что-нибудь смешное и не слишком пристойное. Смерть боится веселья, боится весёлых россказней о проделках любви: ведь если Мужчина и Женщина вместе смеются – это новая жизнь…

Пир был в самом разгаре, когда Скади заметила по другую сторону стола прекрасную Асинью и повернулась к жениху:

– Кто эта красавица? Расскажи про неё.

– Мы зовём её Гевьон, – ответил Вана-Ньёрд. – Мало того, что она красивее многих, она ещё и поёт так, что невозможно наслушаться. Как-то раз она пела для Гюльви, конунга шведов, и он в награду подарил ей столько земли, сколько поднимет её плуг. Тогда Гевьон позвала своих сыновей – видишь их подле неё? – обратила всех четверых в могучих быков и сдвинула плугом в море целый кусок страны с горами, лесами и возделанными землями… Теперь его называют островом Зеландией, а в Швеции, на его прежнем месте, теперь озеро Меларен…

Тогда Скади спросила ещё, на сей раз очень тихо:

– Скажи мне, кто это такой рядом с Бальдром, слепой, сильный и грустный?

– Это Хёд, его брат по отцу, – так же тихо ответил Бог моря и кораблей. – Он слеп от рождения, знать, так суждено: даже Асинья Эйр, славная врачевательница, не смогла для него зажечь солнечный свет.

Тогда Скади, с детства привыкшая быть самой ловкой и зоркой, впервые задумалась, как это страшно – ни разу в жизни не увидать бушующие морские волны и чистый утренний снег, тень орла, скользящую по песку, и робкие весенние цветы в морщинах древних утёсов… и непривычная дрожь пробежала по спине дочери исполина.

– Почему же с ним все так неласковы? – вновь спросила она жениха. – Даже Один – а ведь он обоим отец!

Опустил голову Ньёрд, и почудилось Скади, будто серый морской туман затянул пригожие берега.

– Есть пророчество, – медленно выговорил сын Ванов. – Быть Хёду слепому убийцей светлого Бальдра… Нам про то поведали Норны – Урд, Верданди и Скульд. И вовеки не будет худшего горя ни у Богов, ни у Людей.

И добавил:

– Бальдр – самый смелый из нас. Но его мужество особого рода. Он не боится быть добрым и справедливым, что бы ни сулила судьба.

Ледяным ужасом повеяло на Скади, замолчала она и долго не решалась произнести ни слова. Лишь смотрела во все глаза на незрячего Аса, бережного в движениях. И видела, как Бальдр заботливо передавал брату рог доброго мёда, пронесённый над святым огнём очага, и как Хёд брал кабанье мясо руками, избегая ножа, – хоть немного отсрочить недобрый приговор Норн, зловещее предсказание…

Скади и Ньёрд поженились и стали сначала жить в Корабельном Дворе. Там родились у них дети – Фрейр и Фрейя. Но минуло время, и Скади затосковала: начали сниться ей зимние обледенелые скалы, отцовский дом, водопады в ущельях и заснеженные долины в горах, где она училась стрелять дичь и бегать на лыжах. Захотелось дочери Великана вернуться на родину, не сумела она прижиться в Ноатуне, на берегу, где день-деньской с криками кружились морские птицы… Но что делать, если Ньёрду жизнь не в жизнь была без корабля, без солёного ветра и скрипа снастей, без полосатого паруса, летящего над головой?

Посоветовались муж и жена и решили, что станут проводить девять дней в Ноатуне, а другие девять – в горах, на родине Скади. Но не получилось. Однажды, вернувшись к морю, Ньёрд печально сказал:

– Не любы мне горы,

хоть я и был там

девять лишь дней.

Я не сменяю

клик лебединый

на вой волков.,

Тогда Скади ответила, что на Корабельном Дворе ей было не легче, чем ему – в горах, в заснеженной чаще:

– Спать не дают мне

птичьи крики

на ложе моря,

всякое утро

будит меня

морская чайка.,

Попробовали супруги жить врозь, он – у моря, она – за перевалами. И снова не вышло, потому что они любили друг друга, а Фрейя и Фрейр любили мать и отца. И кажется Людям, что Скади и Ньёрд до сих пор всё не могут решить, где же им поселиться. Когда Скади гостит у мужа в его Корабельном Дворе – крепкий лёд сковывает фиорды и морские проливы, а вокруг островов появляются белые ожерелья, и теперь это называют зимой. Когда же Ньёрд едет к ней в горы – оттаивают водопады и радуги повисают над облаками вьющихся брызг, а из-под белых глыб ледников с журчанием выбегают ручьи: Бог Моря освобождает воду из плена, принося лето на смену зиме…

Горные Великаны и обросшие инеем исполины Хримтурсы никак не могут смириться с тем, что посередине Мидгарда зеленеют возделанные поля, а в Асгарде каждый день льётся мёд на пирах Вальхаллы и цветёт яблоневый сад Идунн. Оттого нет покою храбрейшему защитнику Богов и Людей, Тору. Редко выпадает ему провести дома три ночи подряд: то и дело приходится рыжебородому Асу спешить кому-то на выручку, то и дело он вновь запрягает неутомимых козлов, Таннгниостра с Таннгрисниром, в надёжную колесницу и отправляется на далёкий северо-восток – туда, откуда летят холодные ветры, родившиеся меж ледяных гор, туда, где стынет на вечном морозе Железный Лес, гнездо Троллей, ведьм и всякой другой нечисти.

Быстро мчатся мохнатые, рогатые скакуны Тора, лишь знай лязгают и скрипят зубами на бегу. И всякий раз, когда потемневшее Небо из конца в конец сотрясается от тяжёлых раскатов, а за тучами вспыхивают мертвенные зарницы, это значит, что вероломные жители Утгарда снова что-то задумали на погибель Богам и Людям, и Тор, сын Земли, снова мчится в неравную битву, опоясанный Поясом Силы, в железных рукавицах и с молотом Мьйолльниром, чтобы в одиночку сразиться с полчищами Великанов – и победить…

Говорят, в прежние времена вместе с Тором нередко выезжал Тюр, и его меч не отставал от молота-молнии, когда доходило до схватки. Однако потом Тюр лишился правой руки, и рана, отравленная ядовитой слюной Волка Фенрира, по сей день его мучит. Так Тор потерял верного спутника и много полугодий путешествовал и сражался один.

И вот как-то раз, непогожим осенним вечером, только что не засыпая на ходу от усталости, ехал Тор по берегу моря. Глухо ворчал прибой, вкатываясь на галечную отмель, а по правую руку вздымались крутые бурые горы. Сырой туман окутывал плечи гор, а на вершинах лежал снег, предвестник зимы…

Долго ехал Тор под холодным мелким дождём и подумывал уже устроиться на ночлег где-нибудь под нависшей скалой – когда вдруг Таннгниостр и Таннгриснир учуяли впереди запах жилья и разом приободрились, натягивая упряжь.

Тор чуть не сокрушил впотьмах жалкий домик своей колесницей: только-только видна была над землёй его крыша, густо поросшая мхом и жёсткой осенней травой – козлы дружно принялись её дёргать, не видя лучшего корма. Распахнулась ветхая дверь, выскочили хозяева, до смерти напуганные шумом и громом: мужчина, женщина, дети-подростки – мальчик и девочка. Им показалось, что под землёй пробудилось пламя Муспелля и нужно спасаться. И надобно думать, вид грозного пришельца нагнал на них ещё пущего страху.