Эшафот забвения - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 96

Тебе не повезло, Леночка. Возможно, если бы ты была чуть хуже, твоя испепеляющая страсть не осталась бы без ответа. Или без иллюзии ответа. Ты уже безумна. Я вспомнила обведенные черным фамилии актрис – о смерти Александровой знали только мы трое, для всех остальных она просто пропала без вести… И только в Леночкиных заметках правда выплыла наружу. Правда, которую, кроме свидетелей, знает только убийца…

– Я и сейчас никого не выношу рядом с ним. Я желаю им только смерти, смерти, смерти… Я сумасшедшая, да? – Она отвела душ от лица и улыбнулась мне.

Улыбка была такой нормальной, такой холодно-нормальной, что я невольно отступила к двери.

– Вот и ты меня боишься, – удовлетворенно констатировала Леночка. – Что ж, нужно же кому-то еще бояться меня. Я устала бояться сама себя, устала быть одинокой в этом страхе… Теперь я не одинока, правда?

Да, пожалуй, ты не одинока.

– Хоть в этом я не одинока, – равнодушно продолжила Леночка. – Ты помнишь тот вечер, когда старухе стало плохо и Анджей выгнал меня из гримерки? Я впервые в своей жизни назвала пожилую женщину “старой сукой”… Впервые… Я всегда была очень благовоспитанной девочкой, кроткой, как овечка. Ты знаешь песенку “Мэри и ее овечка”?.. Я знала, но забыла, я многое забыла… Но это я хорошо помню – ночь в гримерке… Я назвала ее старой сукой и вдруг почувствовала такое счастье, как будто, оскорбляя ее, я оскорбляла и его… Анджея. Ему самому было плевать на мои оскорбления. Но если это касалось его работы… Его дела… Только это могло его уязвить. Ты понимаешь меня?

Я с трудом пробиралась сквозь путаные Леночкины объяснения, осторожно нащупывая рукой дверную ручку. Неужели ты боишься, Ева?..

– Только это могло его уязвить. Очень просто иметь власть над ним, – нужно лишить Анджея его дела… Может быть, он усохнет и умрет, как цветок без воды… У меня даже в глазах потемнело от этого. Он умрет – и я сразу успокоюсь, поеду к Лагерфельду, он предлагал мне работу… Это был минутный порыв. И я еще не была безумной… Я устыдилась, мне стало жаль старуху… Я была виновата. Я тогда пошла к машине и взяла бутылку шампанского. Очень дорогое шампанское. Я не знала, как заставить ее не сердиться на меня, и выбрала самый простой способ. Я вернулась в гримерку и попросила у нее прощения. И поцеловала ее. Мы даже выпили немного, совсем чуть-чуть, чисто символически. И я снова попросила у нее прошения. А она сказала мне, что Анджей опасный человек, что его присутствие убивает. Она чувствовала так же, как и я, ты понимаешь, Ева. Она и была мной. Только очень старой мной. И когда я поняла это, я так захотела ее смерти… Так захотела ее смерти, как никогда ничего не хотела. Даже его любви.

– И что? – Я заставила свой непослушный язык произнести это. – Что было дальше?

– Ничего, – она засмеялась, – ничего. А ты думаешь, что было?..

Ее смех становился все более громким, он взрывал мою голову изнутри, он больно сжимал грудь и не давал вздохнуть.

– А ты думаешь, что было?! – Она все еще не могла остановиться.

Я подавленно молчала.

– Ее нет, – резко оборвав смех, сказала Леночка. – Все врут друг другу, что она пропала. А ее просто нет. Каждый, кто играет в эти игры, – пропадает. Знаешь, как мы познакомились с ним? Во время показа. Они прихватили одну из моих манекенщиц, и Братны написал мне записку прямо у нее на спине, он пригласил меня в свое проклятое кино, в свою проклятую жизнь… А вот я никогда не умела писать записки, у меня не получалось ничего такого. У меня всегда был отвратительный почерк. И вторая старуха умерла. Я хотела этого, и она умерла.

Оставаться было страшно, но уйти – еще страшнее: кому она будет рассказывать о своей ненависти и о своей любви? Кафелю, который слышал это столько раз? Разбросанным в беспорядке полотенцам, еще хранящим в себе следы мужчин, которые не имеют ничего общего ни с любовью, ни с ненавистью? Воде, которая вытекает в воронку точно так же, как вытекает в воронку страсти Леночкино такое логичное сумасшествие?..

– Знаешь, – вкрадчиво прошептала Леночка, – они все умрут. Он не снимет свое кино.

Я должна поговорить с Братны. Я должна поговорить с Братны, пока не поздно. Но бежать сейчас из ванной комнаты, признаться себе, что голая, красивая, беззащитная девушка внушает тебе ужас, было невыносимо.

Пока я раздумывала над этим, произошла совсем уж невероятная вещь: голова Леночки упала на грудь, и она заснула. Я не могла в это поверить. Я глупо простояла над ее спящим и таким свободным сейчас от любви телом несколько минут, и только потом вышла из ванной, осторожно прикрыв за собой дверь. И с трудом подавила в себе желание привалить ее чем-нибудь тяжелым.

Нужно уходить отсюда. По-другому это называется бегством с корабля безумцев.

Она не виновата, пыталась убедить я себя, не испытывая к Леночке ничего, кроме жалости. Она не виновата. Виноват Братны, равнодушный гений Братны, сломавший ее жизнь. Отрешенно думая об этом, я немного прибралась в комнате. Она напомнила мне самое Леночку – такую респектабельную снаружи и такую неприбранную внутри.

В квартире была еще одна комната, и я, не справившись с любопытством, заглянула туда.

…Это был рабочий кабинет Леночки, сохранивший образцовый беспорядок ее прошлой жизни: несколько манекенов с наброшенными на них моделями платьев и костюмов (они были так "хороши, что я с трудом подавила в себе желание тотчас же раздеться и облачиться в каждый по очереди). Масса эскизов, развешанных на стенах и просто приставленных к ним; ткани самых удивительных расцветок, фурнитура, старинные шляпы – и фотографии на стенах. Фотографий было множество, и на всех была запечатлена Леночка. Жизнерадостная и еще не тронутая тленом своей порочной страсти. Леночка и изысканные женственные старики” Леночка и светские львы. Леночка и ее манекенщицы. Леночка и ее манекенщики. Леночка с молодыми людьми то ли в английской, то ли в американской военной форме, – очевидно, морские пехотинцы или что-то вроде этого. Улыбающиеся лица, камуфляж, винтовки со снайперским прицелом; Леночка покровительственно держит руку на одной из них. Все-таки это англичане, это легко определить по винтовкам – это “энфилд”, Лапицкий натаскивал меня на оружие. Винтовки, особенно снайперские, были его слабостью.

"Энфилд”.

Я замерла перед фотографией. Совсем недавно я видела это сочетание букв, но не придала ему значение. Ну да. “Энфилд”, “стерлинг-армалайт”, “паркер-хейл”, именно в этом порядке, моя услужливая, хорошо натренированная, натасканная память точно воспроизвела эту последовательность.

И я вспомнила, где уже видела ее: еженедельник всегда пунктуального Митяя…

На одной из страниц было написано именно с маленькими пометками. Тогда общая картина не сложилась в моей голове, я приняла написанное за маркировку тренажеров… Как я могла забыть, что это марки вооружения? Возле каждого названия были цифры, небольшие – то ли 1, то ли 2. Зачем Митяй так пунктуально вписал в свой еженедельник название винтовок? Потому что он все и всегда аккуратно вписывал туда. И что тогда означают цифры?..