В свободном падении - читать онлайн книгу. Автор: Анна и Сергей Литвиновы cтр.№ 5

Вот только Данилов – самый, пожалуй, сильный из биоэнергооператоров, с кем я встречалась, – избрал полем приложения своих сил помощь людям (как он ее понимает), то есть стал кем-то вроде гастролирующего экстрасенса. И теперь он отправляется в тот город, куда ему совершенно не следовало отправляться…

Далеко не первые они были биоэнергооператоры в нашей державе, изучали их у нас чуть не с двадцатых годов.

Вообще власть – какой бы она ни была, от вождя племени до вождя народов – всегда стремится поставить непознанное на службу себе. Власть советская (а потом российская) – не исключение. Не буду поминать спецотдел при ГПУ-ОГПУ-НКВД, что возглавлял Глеб Бокий. Все его руководители в конце тридцатых были расстреляны. Но ведомство Берии ту работу по поиску, а затем использованию людей со сверхспособностями продолжило. Разве ж возможно удержаться от искушения попробовать угадать, куда нацелены красные стрелы на карте, лежащей у врага за тридевять земель в бронированном сейфе!

В огромной массе населения СССР люди с соответствующими возможностями, разумеется, имелись, и вездесущий НКВД их находил. Но оставался нерешенным вопрос: а как поставить их неземные таланты на службу прогрессивному человечеству? Ведь люди – носители тонкого вели себя, с точки зрения органов, совершенно возмутительно. Свои способности они могли проявить, а могли – нет. Или проявить, но направить их совсем в другую сторону, чем нужно было заказчику. Просто потому, что сами не умели ими управлять. Грубо говоря, чекисты приказывали человеку одаренному увидеть расположение стрелок на вражеской, удаленной и спрятанной карте. А тот тужился, пыжился, но внятного ничего сказать не мог. Хотя еще вчера иной угадывал девять из десяти карт игральных, спрятанных в заднем кармане экспериментатора. Или приказывал энкавэдэшник в белом халате разузнать про вражеский секретный план – а биоэнергооператор вместо того видел перед своим внутренним взором, что завтра «доктор» пойдет на «Аиду» в ложу Большого театра и случайно встретится там со своей первой юношеской любовью.

Однако на любые вещи, отрасли или явления, которые можно было поставить на борьбу с немецким фашизмом, а потом американским империализмом, в СССР не жалели ни средств, ни времени, ни людей. Времена стояли совсем не вегетарианские, и людям в белых халатах (сквозь которые просвечивали бирюзовые погоны) была поставлена боевая задача: определить условия, при которых биоэнергооператор может успешно функционировать.

Человеческий материал, поступил приказ, следует, конечно, экономить, но – не жалеть. В результате напряженных исследований в бывшем спеццентре под Москвой, на станции Первушино, вывели простую закономерность: способности людей, в принципе владевших тонкой энергией, резко обостряются в период их сильного душевного волнения. Мой подопечный Данилов, замечу в скобках, первую вспышку выдал в период своей страстной влюбленности. Однако трудно предположить, что у экспериментаторов из органов имелись хоть сколько-нибудь значительные запасы любви. Или эйфорической радости. Или – приподнятого ожидания. Зато чувств с противоположным окрасом было у чекистов в избытке. Страха, например.

Именно он, страх, и стал катализатором в первых людоедских опытах чекистов над иными. Соответствующие протоколы я читала с сильнейшим душевным содроганием. Взять с веселых и более-менее свободных улиц человека потому, что он тонок и слышит голос мира в неведомом для большинства регистре, а потом, приставляя пистолет к его голове, заставлять угадывать масть карты, расположенной за тридевять земель… Пфуф. Людоеды и мерзавцы этим занимались, и никакое сложное международное положение их садистские опыты не оправдывает. Не хочется о них даже думать и вспоминать.

В просвещенную и относительно демократическую эпоху Брежнева и Горбачева подходы существенно переменились. А во времена Ельцина наша комиссия пережила небывалый всплеск – закончившийся как раз перед моим приходом в ряды трагедией с проектом «Бирюза».

Вдохновителем сего исследования, кстати, опосредованно явился не кто иной, как первый президент России, который, понимаешь, уважал всяческих мистиков, экстрасенсов и прочих Кашпировских. Когда ему, ставшему рулевым великой страны, доложили одновременно с передачей ядерного чемоданчика о существовании нашего подразделения, он возбудился чрезвычайно и затребовал к себе тогдашнего начальника комиссии с подробнейшим докладом. А по результатам разговора велел денег на нас не жалеть – невзирая даже на скудный российский бюджет девяностых годов.

Нынешние лидеры страны, к слову сказать, прагматики и рационалисты. Им тонких материй не надобно – лишь бы держава нефтью и газом богатела. Комиссию нашу, слава богу, не прихлопнули – хотя у всех нас были сильнейшие опасения, что прихлопнут. Однако финансирование сократили многажды. Оттого практически все проекты наши командиры перевели в стадию активной заморозки. То есть на всевозможные «вызовы времени» вроде возможной встречи двух биоэнергооператоров отвечать мы, конечно, еще можем (экономя каждую копейку), однако нам самим, не дай бог, нельзя было высовываться и хоть какие-то исследования или операции инициировать.

Катастрофа с проектом «Бирюза» тоже весьма поспособствовала обрезанию нашего субсидирования.

Кончившееся трагедией исследование началось с не очень ожиданной, зато здоровой мысли: генетика нынче развивается бурно, вот-вот ученые полностью расшифруют геном человека. А не попробовать ли нам, поднимался вопрос, изучить иных? И определить: не содержатся ли в их замечательных организмах некие отклонения на генетическом уровне? А может, они, эти отклонения, допустим, окажутся общими для всех имеющихся в державе биоэнергооператоров?

Что ж! В девяностых самое высокое начальство признало данную идею, с которой вылезло наверх прежнее руководство нашей комиссии, продуктивной. И оно, мало того, распорядилось начать исследования и даже выделило по совсекретным статьям деньги из тощего тогдашнего госбюджета.

В то время доказанных экстрасенсов было в стране гораздо больше, чем сейчас: сказывалось наследие советских времен, когда каждый биоэнергооператор состоял под тщательнейшим надзором органов на местах и нашей комиссии. Тогда в Москву для исследований свезли тридцать шесть человек. Секретная инструкция и в ту пору строжайше запрещала двум или, не дай бог, бо́льшему количеству людей с экстраординарными способностями встречаться друг с другом. Но…

Тут самолет тряхнуло, да с такой силой, что мой «секретный планшет» чуть не улетел из моих рук.

– Наш самолет вошел в зону турбулентности, – раздался голос командира по трансляции. – Просьба занять свои места и застегнуть привязные ремни.

После того как Сименс меня разместил – разумеется, в люксе лучшей гостиницы города, – он вывел нас поужинать в ресторацию. Ресторан тоже был не из дешевых. Мои привычки антрепренер знает. В том числе, что перед началом работы я никогда не стремлюсь к уединению. Например, к отдельным кабинетам в пищевых точках и прочему. Наоборот, чем больше людей снует вокруг – тем лучше. Мне ведь надо в новом городе настроиться на волну окружающих. А она – эта волна, нерв или драйв, не знаю, какое слово подобрать, – в каждом достаточно большом населенном пункте своя и на прочие непохожа. Пульс Энска мне нравился. Он был южным, горячим, бодрым – аж слегка захлебывающимся. Чувствовалось, что люди здесь проживают нетерпеливые, бойкие, любящие черпать жизнь полной ложкой. А может, мне просто вспоминались флюиды местности, что я впитал в детстве, и оттого чувствовал себя здесь, как дома. Будто в детстве, когда вечно куда-то спешишь и каждый день надо сделать сто дел.