Хрустальная ловушка - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Платова cтр.№ 38

…Женщина смотрела прямо на Ольгу. В отблесках огня ее глаза казались живыми. Тоже обнаженное тело, которому уже безразличен холод. Какой-то неведомый Ольге сумасшедший скульптор идеально чувствовал плоть: линии тел были сохранены и любовно повторены во всех изгибах, хотя ледяная корка была довольно плотной: ничего лишнего, абсолютно гладкая поверхность. Женщина сидела у ног еще одного мужчины. Сколько она просидела здесь, после того как умерла?

Или была убита?.. Кем-то, кто создал этот Пантеон, кто снял с них одежду… Ведь, когда они были живы, — у них была одежда… Конечно же, у них была одежда… Может быть, они стоят здесь уже несколько веков, может быть, это жертвенный алтарь какого-то древнего народа, позднее превратившегося в птиц… Нет, нет — Ольга явственно увидела на шее женщины тонкую золотую цепочку и сережки в ушах: маленькие сверкающие листики, точно такие же подарил ей отец на шестнадцатилетие…

Факел дрогнул в ее руках и осветил мужчину, у ног которого сидела женщина.

Она уже видела это лицо. Только где?

Фотография! Ну конечно же, фотография, которую ей показывала подвыпившая Наташа. Парень с фотографии, Кирилл, пропал за пять дней до их приезда в «Розу ветров», тогда все они думали, что его накрыло лавиной…

Ольга лихорадочно пыталась сохранить остатки мутнеющего сознания: если сейчас она упадет в обморок, то может не очнуться никогда. И будет смотреть на кого-то, кто придет после нее, такими же мертвыми глазами.

Должно быть, она слишком близко поднесла факел к лицу Кирилла: лед потек, и его совершенство сразу же нарушилось. Освободившееся от плена лицо было пугающе живым и близким: холод — самый надежный спутник вечности, только теперь она по-настоящему поняла это. На нем застыла удивленная улыбка.

Чему же он улыбался перед смертью?

Ольга больше не могла справляться с собой: находиться здесь, среди мертвых тел, в их братской ледяной могиле, было совершенным безумием.

Безумие.

Конечно же, она безумна, и сны ее так же безумны, как и она сама, — но нужно попытаться вырваться из этого сна…

Нужно сделать волевое усилие — и нырнуть в реальность, в смятые простыни, на которых деликатно спит никогда не храпящий Марк…

Но сон не хотел уходить: лицо Кирилла так же парило над ней, как и губы цыганки.

Просыпайся, просыпайся же!..

В отчаянии она провела ладонью над факелом, и руку сразу же обожгла резкая боль. Ничего не изменилось, она по-прежнему стояла перед ледяным Пантеоном. Незначительные детали лезли ей в глаза — только для того, чтобы узаконить ее присутствие в этом кошмаре: маленькая ссадина на скуле Кирилла, сережки и цепочка женщины, закованной в лед, завитки волос в паху юного Ганимеда. За ними стояли еще четверо, но приблизиться к ним у Ольги не хватило сил.

Она не помнила, как бросила факел, как сама бросилась вон из страшного склепа, как вырвалась на волю, царапая ногтями снег.

Она бежала, проваливаясь в снег по колено, она бежала до тех пор, пока, обессиленная, не рухнула в какую-то лощину и не потеряла сознание…

* * *

Тепло.

Слава богу, тепло.

Как тепло в глубине, в толще воды, куда почти не доносятся голоса. Нет-нет, только голос. Один-единственный голос…

— Кара! Ты слышишь меня, кара?!

Сознание медленно возвращалось к ней — вместе со светом, струящимся сквозь веки. Это не был мертвый свет льда, нет. Только поняв это, Ольга решилась открыть глаза.

Она лежала на кровати, в своем коттедже, а рядом с ней, осунувшийся и побледневший, сидел Марк. Ольга заплакала.

Марк бросился к ней, обнял за голову, прижавшись губами к ее волосам.

— Как же ты нас напугала, кара!

— Марк…

— Я чуть не умер… Как ты могла! Как ты могла так поступить с нами? Так поступить со мной! Отправиться одной, на ночь глядя… Я больше никуда тебя не отпущу… Это я, я во всем виноват…

— Нет, ты не виноват…

— Мы искали тебя всю ночь. Только к утру нашли. Счастье, что твой костюм и куртка были с подогревом, иначе ты бы замерзла насмерть…

Марк судорожно вздохнул, кадык его беспомощно дернулся.

— Никогда, никогда больше тебя не оставлю.

Путаясь и сбиваясь, он рассказал ей, что, обеспокоенные ее долгим отсутствием, они отправились на поиски: он, Иона, его горноспасатели, даже Инка. «Милая Инка, — подумала Ольга, — моя единственная подруга…» Кто-то из последних уходящих с трассы горнолыжников видел ее у трех скал, оттуда они и начали поиск. Ее нашли Влад и Иона, ближе к утру, в какой-то лощине, занесенную снегом (ночью, оказывается, прошел снег). Ни лыж, ни палок с ней не было. Только пачка мятых сигарет, зажигалка и ключ от коттеджа. На ее левой ладони был сильный ожог: очевидно, она пыталась прикурить или развести огонь…

Ольга машинально поднесла к глазам забинтованную руку.

Она обожгла ее факелом там, в жуткой пещере. Значит, это не было сном! Все, произошедшее с ней, не было сном! Она вспомнила лицо мертвого Кирилла так явственно, что оно на секунду даже заслонило лицо Марка. Ольгу начала бить мелкая дрожь.

— Что с тобой, кара? — Даже руки Марка не могли спасти ее от воспоминаний.

Наконец-то она разлепила губы:

— Ты помнишь мой кошмар, Марк?

Его брови удивленно приподнялись: не самое лучшее время вспоминать о страшных сновидениях, когда она спаслась так счастливо и так случайно!

— Ты помнишь?

— О чем ты говоришь, кара?

— Вчерашний кошмар… Я говорила тебе, я обо всем тебе рассказала… Помнишь о людях из моего сна? Они были закованы в лед… Ты помнишь?

— Не нужно об этом.

— Нет, нужно. Потому что это не мой сон. Потому что это правда.

— Правда? В каком смысле — «правда»?

— Мне приснилось только то, что уже существует… Я не знаю, почему это произошло, почему мне приснилось именно это… Я видела пещеру, в которой стояли люди… Они были во льду… Ты понимаешь?

По лицу Марка пробежала жалкая недоверчивая улыбка.

— Я понимаю, ты переволновалась. Ты испугалась. Мы все страшно испугались.

— Ты не понял, Марк! Я действительно видела мертвых людей… Я даже узнала одного из них. Это Кирилл, парень, который пропал!

— Какой Кирилл?

— Она говорит о человеке, которого накрыла лавина, — раздался голос, который она хотела услышать меньше всего.

Ольга повернула голову: в кресле, недалеко от кровати, сидел Иона. Лицо его было таким же бледным и осунувшимся, как и лицо Марка.