Когда боги спят - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Алексеев cтр.№ 37

Пожалуй, от растерянности и отчаяния он бы закричал — мама! — но перед взором нарисовался Ефремов.

— Где? Я сейчас найду, Константин Владимирович! Укажите примерное направление.

— Там, — неопределенно махнул рукой Крюков. — Где-то там.

И сам снова шагнул в волны.

Фамилии на табличках были знакомые, с детства на слуху; лежали тут бывшие известные хулиганы и стахановцы, директора шахт и короли поселков, и даже одноклассники — все вместе, но могилы отца не было, сколько они ни бродили средь заросших травой и присыпанных осклизлым снегом могил. И вдруг Крюков, как недавно в морге, натолкнулся на знакомое, узнаваемое косоглазое лицо, и механично имя прочитал вслух:

— Егор Михайлович Фильчаков…

— Вот он! Вот он! — закричал непроизвольно. Подскочивший к нему помощник взял его под руку и повел на центральную дорожку.

— Домой поедем, Константин Владимирович. Нет ее здесь…

Крюков послушно поплелся за ним в микроавтобус.

На обратном пути он тупо смотрел в лицо водителя — меланхоличного, ко всему привычного и готового на все, человека — ну хоть бы мускул дрогнул, хоть бы веко дернулось!

— Ну ты и сука, — сказал ему Крюков, однако тот не расслышал или не обратил внимания.

Кочиневский поджидал у калитки, взъерошенный и одновременно какой-то прибитый.

— Валентина Степановна попала в больницу, — сообщил он, почему-то дергаясь. — Сейчас приезжал мэр города…

— В какую больницу?! — мгновенно взорвался Крюков. — Когда, почему?

— Пока в нормальную, — хладнокровно ответил охранник. — Но могут и упрятать в кемеровскую, если сейчас ее не заберем. У нее неадекватное поведение. Она хотела мужа своего из могилы выкопать, чтобы с собой взять…

Тянущая, мучительная боль в солнечном сплетении вдруг разом оборвалась, и один ее конец, будто отпущенная праща, стеганул по глазам…

Зубатый отрешенно посидел несколько минут, затем вспомнил, что надо бы осмотреть комнату Саши, схватил с вешалки пальто, кепку и остановился на пороге.

Если сейчас уйти, то завтра вряд ли удастся вернуться, а послезавтра — инаугурация, и этот кабинет уже будет занят. Так что и отсюда уходить нужно навсегда.

Он вернулся к столу, выломал из большой рамки и сунул в карман фотографии Саши и Маши, подергал ящики — мелочь всякая, ненужный мусор, который выбросить не жалко. Потом прошел вдоль длинных шкафов с сувенирами, из доброй сотни блестящих безделушек выбрал холщовое полотенце с тканым узором — память о пивной ярмарке, и успокоенный, плотно притворил за собой дверь.

— До свидания, — обронил секретарше.

Во дворе дома, возле парадного, стояла еще одна машина, с московскими номерами, так что приткнуть свою оказалось некуда. Войдя в переднюю, он услышал из распахнутых дверей столовой воркующий баритончик Ал. Михайлова и тихий, виолончельный распев бесприданницы. И эти непривычные уху голоса как-то сразу сделали обстановку неузнаваемой, возникло чувство, будто Зубатый пришел в чужой дом и теперь по-воровски подглядывает за чужой, существующей без него жизнью, а своя тем временем отделилась от общего течения и ушла, как дорога, в бесприютное, осеннее поле.

Крадучись, он поднялся на второй этаж, на цыпочках пробрался в кабинет и там долго стоял, прислушиваясь и вспоминая, зачем пришел. И вспомнил, когда снизу донеслись голоса — кажется, обнаружили его присутствие и теперь искали. Зубатый достал ключи от комнаты Саши и так же осторожно пробрался к двери. И лишь когда открыл замок, увидел, что полоска бумаги с печатями аккуратно разрезана — кто-то открывал, кто-то уже побывал в комнате, причем тайно, с отмычкой, поскольку ключи все время находились в сейфе. Предупрежденная прокуратура сюда не сунется, жена хоть и просила открыть комнату, но сама бы никогда не решилась, поскольку относилась к опечатанной двери с каким-то опасливым благоговением да и не смогла бы подобрать ключи. Значит, сюда забралась бесприданница. Возможно, для того и появилась в доме, чтобы убрать из Сашиной комнаты компромат…

Ощущая редкостное состояние гнева и беспомощности, Зубатый переступил порог и закрыл за собой дверь на замок, поскольку в коридоре уже послышались шаги и громкий возглас Кати:

— Странно, нет нигде!..

Он не знал, что нужно искать — наркотики, фотографии, письма или еще какие-то свидетельства образа жизни сына; он просто двинулся вдоль стен, всматриваясь во все вещи и предметы аскетически обставленной комнаты. Зубатый не помнил, когда был здесь в последний раз, возможно, полгода или даже год назад, и потому не мог знать, что было и что могло исчезнуть. В школьное время Саша увлекался бодибилдингом (этот период совпал с охотничьим азартом), качался каждый день, соблюдал белковую диету, и с тех пор у него остались тренажеры, штанга, гантели, но почему-то пропали снимки Шварценеггера и прочих знаменитых качков, развешанные в ту пору по стенам. Вероятно, снял, когда изменились увлечения, да и фирменное никелированное и черненое железо превратилось в груду тусклого и пыльного металлолома, сваленного в углу, как некие материальные остатки далекого прошлого.

Да, период мужских устремлений сына был еще виден, но почему-то никак не отметился другой, актерский — ни фотографий знаменитостей, ни каких-либо чисто театральных предметов и вещиц, например, афиш и программок, если не считать засохший и почерневший букет роз. Кто его преподнес? За что?..

В коридоре опять простучали шаги, но мимо двери. Зубатый прокрался к столу, сел и подвигал ящики: еще собранные в детстве камешки, стреляные гильзы, тут же сломанная электронная игрушка, Несколько зажигалок и множество авторучек, фломастеров, пустых и давно засохших — одним словом, ничего, никаких записей, дневников и тем более, писем. Или кто-то, вошедший сюда раньше, все забрал?.. Компьютер в комнате был, однако тоже напоминал материальные останки и стоял на полу за диваном, покрытый пылью времен: увлечение этой игрушкой у Саши прошло очень быстро, еще в школе, и после этого он к нему вряд ли прикасался. И вообще, он всегда быстро чем-то увлекался, просил купить те же тренажеры, собак или ружье, но как-то очень уж быстро терял интерес и остывал.

Зубатый еще раз обошел комнату, посмотрел на корешки книг за стеклом шкафа — приключения и фантастика, давно, пожалуй, с седьмого класса не читанные. Учебники и книги по театральному искусству, которые должно быть, он иногда открывал, почему-то валялись на полу, наверняка брошенные незадолго до гибели. Две открытых книжки лежали справа от кресла, друг на дружке: верхняя, «Жизнь растений», развернулась веером и было не понять, в каком месте Саша читал, второй книжкой оказался Геродот, и открыта она была на странице, где древний историк описывал гиперборейцев, которые жили очень долго и когда уставали от жизни, поднимались на скалы и бросались в море…