Возвращение домой.Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Розамунда Пилчер cтр.№ 136

— Завтрак в половине девятого. Я буду помалкивать, пока ты не вернешься.

— Спасибо.

Она подошла к нему, обняла его за талию и легонько стиснула, прижавшись щекой к его шерстяному пуловеру. Никогда раньше она такого не делала, и Неттлбед на какое-то мгновение оторопел, не зная, куда девать руки. Но прежде чем он успел ответить на её объятие, она отошла к столу, взяла спящего Ната и подала ребенка ему. Мальчишка, казалось, весит целую тонну, и ревматические колени Неттлбеда слегка подогнулись под его тяжестью. Но он терпеливо понес ребенка через кухню и вверх по узкой черной лестнице в свои апартаменты над гаражом. Когда он вернулся, оставив Ната на руках у изумленной жены, Лавди уже ушла, взяв с собой Тигра.

Пробуждение напоминало выныривание из темной глубины моря. Сначала все черным-черно, затем чернота превращается в цвет индиго, потом просветляется до лазури, и вот наконец поверхность и ослепительный свет. Гас открыл глаза и с изумлением увидел, что еще темно и небо за окном усеяно звездами. Снизу, из холла, донесся нежный звон — высокие стоячие часы пробили семь. Он даже не помнил, когда в последний раз спал так долго, крепко и спокойно. Никаких снов, никаких кошмаров, никаких пробуждений посреди ночи с застрявшим в горле криком. Простыня была гладкая, несмятая — верный признак того, что он ночью почти не шевелился. Во всем теле он ощущал мир и покой.

Пытаясь понять, откуда происходит это непривычное ощущение блаженства, Гас вспомнил вчерашний размеренный, безмятежный день, когда он до отвала нагулялся и надышался свежего воздуха. Вечером они с Джудит сыграли в карты и послушали по радио концерт Брамса. А на сон грядущий Филлис приготовила ему кружку молока с медом, куда добавила чайную ложку виски. Может быть, его усыпил этот волшебный эликсир, но он знал, что главная причина — в необыкновенной, целебной атмосфере старого дома Лавинии Боскавен. Дом, в котором время как будто остановилось. Мирная обитель. По-другому его не назовешь.

Гас почувствовал, что после хорошего отдыха его просто переполняет энергия. Лежать больше было невмоготу. Он встал, подошел к открытому окну и высунулся наружу, облокотившись на подоконник. В холодном воздухе пахло морем, ветер шумел в соснах, стоящих в дальнем конце сада. Скоро, ближе к восьми, взойдет солнце. Внезапно его с новой силой захватили давние мечты о море, глубоком, холодном и чистом, о волнах, накатывающих на берег, о бурунах, которые, шипя и пенясь, разбиваются о скалы.

Он подумал о предстоящем дне. Солнце медленно выплывало из-за горизонта, первые его лучи прочертили в небе розовые полосы, и отблески заиграли на свинцово-серой колыхающейся глади моря. И его вновь охватило хорошо знакомое желание — нарисовать все это, перевести на свой язык. Запечатлеть карандашом и акварельными мазками переходы тонов исчезающей тьмы, оттенки света. Гас почувствовал, что весь дрожит, будто в каком-то экстазе — так обрадовался он, вновь ощутив в себе жажду творить.

Или дело было в холоде? Он отступил от окна и закрыл его. На туалетном столике аккуратной стопкой лежали альбом, карандаши, краски и кисти, которые купила ему Джудит. Он посмотрел на них и сказал себе: «Не сейчас. Попозже. Когда станет совсем светло, будут тени и на траве заблестят капли росы. Тогда и начнем». Он сбросил пижаму и быстро оделся. Вельветовые брюки, теплая рубашка, толстый свитер с глухим воротом, кожаная куртка. Неся ботинки в руках (как влюбленный, крадущийся ночью по коридору с самыми романтическими намерениями), он вышел из спальни, тихонько закрыл за собой дверь и спустился по лестнице в холл. Тихо тикали, отсчитывая секунды, старые часы. Гас прошел на кухню, надел ботинки и завязал шнурки. Потом отодвинул засов задней двери и вышел из дома.

Идти пешком — слишком далеко. Он сгорал от нетерпения, но помнил по прежним временам длину подъездной аллеи Нанчерроу. Он открыл тяжелую дверь гаража, где дремали, стоя одна за другой, две старые машины. И велосипед Джудит. Гас взял его за руль, вывел на гравий, включил переднюю фару. Задней не было, и не велика беда: в такую рань на проселочной дороге будет пусто.

Велосипед, купленный когда-то четырнадцатилетней девочке, был для него слишком мал, но это не имело значения. Он закинул ногу на седло и, раскорячив худые колени, помчался вниз по холму и через Роузмаллион. После моста пришлось слезть с велосипеда и подниматься в гору пешком. У ворот Нанчерроу Гас снова сел на велосипед и покатил, вихляя и подпрыгивая, по темной, изрытой колеями подъездной аллее, когда-то покрытой безукоризненно ровным слоем гудрона. Высоко над головой качались и причудливо скрипели на ветру голые ветви вязов и берез, иногда в дрожащей полоске света от фары мелькал перебегающий дорогу кролик.

Деревья кончились, и в сумраке обрисовалась бледная громада дома. В занавешенном окне над парадной дверью горел свет. Ванная полковника. Гас представил себе, как полковник, стоя перед зеркалом, бреется своей старомодной опасной бритвой. Гравий захрустел под колесами велосипеда, и Гас внимательно следил за занавеской в окне, боясь, как бы полковник не выглянул и не заметил крадущийся в темноте силуэт. Но все обошлось. Он поставил велосипед к стене рядом с парадной дверью, выключил фару, осторожно обошел дом сбоку и вышел на лужайку.

Небо светлело. За голыми деревьями, над которыми висело продолговатым пятном темно-серое облако, поднимался из моря кроваво-красный диск солнца, и низ облака уже порозовел. Звезды меркли. В воздухе пахло мхом и сырой землей, все вокруг было омыто росой и сияло девственной чистотой. Спустившись по газонам, Гас вышел на тропинку, которая скрывалась в лесу. Вскоре он услышал журчание воды и вышел к ручью. Пройдя вдоль его русла, перешел деревянный мостик и, пригнув голову, нырнул в тоннель гуннеры. Когда он добрался до карьера, было уже достаточно светло, чтобы разглядеть ступени, высеченные в его стенке, и не заплутать на дне в зарослях ежевики и утесника. Он выбрался через ворота каменоломни на дорогу, перелез по приступкам через каменную ограду и наконец очутился на обрыве.

Здесь он остановился — это и была его конечная цель. Начался отлив, и серый песчаный пляж бухточки обрамлял темный полукруг выброшенных на берег водорослей. Солнце взошло, и на дернистую вершину утеса легли первые длинные тени. И Гас вспомнил тот день последнего лета перед войной, когда впервые увидел сестру Эдварда и она привела его сюда, в бухточку. Они сели, укрывшись от ветра за валуном, и у него было такое чувство, будто он знал ее всю свою жизнь. А когда они собрались уходить и она встала и повернулась к морю, он узнал в ней девушку на утесе с картины Лоры Найт.

Он нашел взглядом то самое место, на котором они сидели тогда, И сощурился, не веря своим глазам, когда в ослепительном блеске утреннего солнца увидел ее. Она сидела спиной к нему, прислонившись к валуну и одной рукой обняв за шею лежащего рядом пса. В первое мгновение он подумал, что опять сошел с ума, что его выздоровление — одна видимость и у него начались галлюцинации. Но Тигр, инстинктивно почувствовав его присутствие, навострил уши, принюхался, потом тяжело поднялся и, карабкаясь по заросшему травой, усеянному камнями склону, направился к чужаку. «Ты кто? Не подходи!» — предостерегающе залаял он. А потом его старые глаза увидели Гаса, и он перестал лаять, завилял хвостом и с довольным урчанием потрусил к нему со всей быстротой, на какую только был способен.