Властелин мургов - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Эддингс cтр.№ 65

— Вынеси приговор, великий иерарх, — просительным тоном обратилась Хабат к восседающему на троне недвижному Агахаку, походившему на мертвеца, — а уж я заставлю этого грязного найсанца и его слуг сказать всю правду.

— Речь шла только об их виновности, — ответствовал правитель, — но я все еще не слышал ни показаний свидетелей, ни внятного, четко сформулированного обвинения.

Хабат от этих слов пришла в легкое замешательство.

— Я лишь хотела избавить вас от пустых формальностей, мой господин. Я твердо убеждена в правдивости слов Сорхака. Ведь прежде вы всегда доверяли мне в делах такого рода.

— Возможно, — ответил Агахак, — но полагаю, что на этот раз мне все же будет позволено судить самому, а, Хабат? — Он взглянул на грязноволосого жреца, в растерянности стоявшего перед ним. — Итак, свидетельские показания, Сорхак! Я хочу, чтобы ты внятно объяснил, в чем именно обвиняется сей молодой человек! — В голосе иерарха явственно слышны были нотки недоброжелательности.

В выпученных глазах Сорхака поубавилось уверенности — от него не укрылась очевиднейшая враждебность Агахака. Но он быстро овладел собой.

— Сегодня вечером, — начал он, — в час, когда мы готовились исполнить священный ритуал, предписанный нам нашей верой, этот юноша вошел в святилище и погасил алтарное пламя. Вот что он совершил — и в этом я его обвиняю. Клянусь, что он виновен!

— Но это абсурд! — запротестовал Сади. — Разве жертвенные огни в святилище плохо охраняются? Как мог мальчик подойти так близко к священному огню, чтобы погасить его?

— Как смеешь ты подвергать сомнению слова жреца Торака, да еще скрепленные клятвой? — злобно прервала его Хабат. Шрамы на ее щеках судорожно подергивались. — Сорхак поклялся в том, что мальчишка виновен, а это значит, что он виновен! Нельзя перечить жрецу — это карается смертью!

Глубоко запавшие глаза Агахака сверкнули.

— Полагаю, что имею право все-таки услышать наконец показания свидетелей, которые так убедили тебя, Хабат, и жреца-инквизитора, — безжизненным голосом произнес он. — Обвинение и вина — далеко не всегда одно и то же, к тому же Усса задал далеко не праздный вопрос.

В душе Гариона зародилась слабая надежда. Иерарх все знает! Ему прекрасно известно об отношениях Хабат с Сорхаком, и совершенно очевидно, что рвение, с каким защищает она этого вонючего жреца, раздражает его.

— Итак, жрец-инквизитор, — продолжал Агахак, — каким же образом удалось мальчику погасить жертвенные огни в святилище? Неужели стражи допустили небрежность?

Сорхак тотчас же насторожился — он понял, что ступил на весьма зыбкую почву.

— У меня множество свидетелей, великий иерарх, — объявил он. — И все они в один голос утверждают, что святилище было осквернено при помощи колдовских чар.

— Ах, вот как? Так это было колдовство? Разумеется, это объясняет все. — Агахак помолчал, пристально глядя точно неживыми глазами на жреца, который от волнения покрылся потом. — Знаешь, я уже заметил, что, когда недостает улик, тотчас же начинают твердить о колдовстве. Неужели же нет другого объяснения происшествию в святилище? Неужели жрец-инквизитор до того беспомощен, что вынужден прибегнуть к столь избитому трюку?

Хабат была явно ошарашена, а Сорхак затрясся всем телом.

— К счастью, эту проблему весьма легко разрешить, — спокойно продолжал Агахак. — У колдовства есть, если так можно выразиться, один маленький недостаток: обладающий подобным же даром легко распознает колдуна. — Иерарх помолчал. — Должно быть, ты об этом и не подозревал, Сорхак? Жрец ранга Зеленых, к тому же надеющийся на продвижение, должен быть прилежнее в своих занятиях и знать такие элементарные вещи. Но ты, похоже, увлекся совсем другим, верно? — Иерарх повернулся к безмолвной жрице. — Я удивлен, что ты так дурно подготовила своего подопечного к предъявлению столь серьезного обвинения, Хабат. Он выставил себя круглым дураком, да и тебя заодно, а ведь ты легко могла бы этого избежать.

Глаза жрицы злобно блеснули, алые шрамы на ее щеках ожили, задергались, а потом вдруг загорелись еще ярче, словно под кожей женщины забегало незримое пламя.

— Хорошо, Хабат, — вновь зазвучал спокойный и бесстрастный голос иерарха. — Видимо, час настал. Похоже, ты созрела наконец для того, чтобы воспротивиться моей воле? Ты решишься?

Ужасный вопрос повис в воздухе, и Гарион затаил дыхание. Но Хабат спрятала глаза и молча отвернулась от Агахака. Пламя на ее щеках медленно угасало.

— Мудрое решение, Хабат. — Агахак повернулся к Сади. — Ну что ж, Усса из Стисс-Тора, что скажешь ты в ответ на обвинение? Неужели твой слуга и впрямь колдун?

— Жрец Торака впал в заблуждение, господин, — дипломатично ответил Сади. — Поверьте мне, этот юный болван — вовсе не колдун. Каждое утро он по десять минут раздумывает, какой башмак на какую ногу надеть. Поглядите на него! В этих глазах нет ни тени ума. Он настолько глуп, что даже не ощущает страха.

В глазах Хабат снова вспыхнула злоба, но видно было, что уверенности в себе у жрицы поубавилось.

— Что этот найсанский работорговец смыслит в колдовстве, господин? Вам известны обычаи жителей Страны змей. Несомненно, разум этого Уссы затуманен дурманящими травами настолько, что, будь среди его прислужников сам Белгарат, он и не подозревал бы об этом!

— Очень интересная мысль, — пробормотал Агахак. — А теперь, с вашего позволения, разберем дело подробнее. Нам известно, что священные огни погасли. В этом мы совершенно уверены. Сорхак утверждает, что этот молодой человек погасил их при помощи волшебства. Он утверждает это, хотя и не располагает ровным счетом никакими доказательствами. Усса из Стисс-Тора, который, возможно, находится под действием наркотиков и мало что соображает, заявляет, будто этот юноша совершеннейший простак и посему не способен на столь выдающийся поступок. Так как же нам разрешить эту дилемму?

— Прикажите отвести их в пыточную камеру, о святейший, — торопливо предложила Хабат. — Я сама, своими руками вырву у них признание — у одного за другим, по очереди!

Гарион напрягся и украдкой посмотрел на Белгарата. Старик стоял совершенно спокойно, его короткая борода серебрилась в свете факелов. Похоже было, что он не собирается ничего предпринимать.

— Твое пристрастие к камере пыток широко известно, Хабат, — холодно сказал Агахак. — Ты в этом деле весьма искусна, и твои жертвы обычно говорят то, что ты хочешь от них услышать, но это далеко не всегда является столь желанной для всех нас правдой.