Марка из санатория забрала настоящая Олеся
Реутова, спешно прилетевшая из Германии, мальчик будет воспитываться в ее
семье.
Нора по-прежнему руководит «Ниро». Я исполняю
обязанности секретаря, посыльного, следователя и оперативника, Монти так и не
женился, но Деля не оставляет надежд пристроить его в хорошие руки. Не прошло и
месяца после нашей с ней беседы, как свекровь Николетты объявила, что имеет
ядро метеорита, и сослалась на меня, вручившего ей раритет. Можно, я не стану
рассказывать о реакции моей маменьки и о том, в какой восторг впали «Желтуха»,
«Клубничка» и «Треп», описывая полномасштабную войну, затеянную дамами? Меня
Николетта обвинила в предательстве и… но об этом в следующий раз.
Сегодня днем, в районе трех часов, я приехал
во двор, вылез из машины и пошел к подъезду.
– Папочка, – раздался звонкий
голос, – папуся!
Я, естественно, не обратил никакого внимания
на крик и устремился вперед, предвкушая чай, который сейчас заварю сам. Ленка,
домработница Норы, не способна даже на такое элементарное действие.
– Папуся, – зазвенел в
непосредственной близости голос, и чья-то цепкая ручонка вцепилась мне в
ладонь.
Я обернулся и увидел Люсеньку, дочь соседа
Евгения.
– Папочка, – заорала она, –
зову, зову тебя, а ты не останавливаешься!
– Люся… – начал было я, но ребенок сделал
круглые глаза и лихорадочно зашептал: – Дядя Ваня, спасите!
– Что такое?
– Вон там, на скамейке, сидит Раиска, моя
классная, она же училка по русскому! Явилась поговорить с родителями! Слава
богу, бабка Лида в парикмахерскую утопала, а папка раньше полуночи не придет.
Выручайте!
– Но как?
– Скажите, что вы мой отец!
– Это невозможно.
– Почему?
– Я не похож на Евгения.
– Райка папу никогда не видела.
– Нет, нет, и не проси! – сказал я.
– Дядя-я-я Ва-а-а-аня! – протянула
Люсенька.
Большая прозрачная слеза вытекла из правого
глаза хитрюги и поползла по круглой щечке. Я, очень хорошо понимая, что стал
объектом манипуляций, не смог справиться с собой и тихо сказал:
– Ладно, но, если Раиса Ивановна что-то
заподозрит, вся ответственность ляжет на тебя.
– Папа пришел! – истошно завопила
Люсенька, сделав вид, что не услышала моего последнего заявления.
Сухопарая тетка встала со скамейки и быстрым
шагом пересекла детскую площадку. Ее тощие ноги, обутые в практичные
темно-коричневые туфли на стаканообразном каблуке, безжалостно наступили на
«выпеченные» ребятами куличики. Раздался горький плач обиженного малыша, но
педагогу не было дела до расстроенного ребенка, она горела желанием испортить
жизнь Люсеньке.
– Вы Кузьма Прутков? – сердито
осведомилась она.
Я сначала решил, что Раиса Ивановна
издевается, но потом вспомнил про запись, столь опрометчиво сделанную мной в
одном из дневников Люсеньки, и кивнул:
– Да, только не Кузьма, а Козьма!
– Так вот, господин Прутков, ваша дочь
неуправляемая нахалка, она смеет спорить со мной, – метая молнии глазами,
завела педагог, – обладает собственным мнением, высказывает его. Что
делать с такой школьницей?
– Отрубите ей голову, – бормотнул я.
Люсенька хихикнула и пнула меня ногой, я
опомнился, придал лицу выражение голодной гиены и заявил:
– Непременно приму строгие меры.
– Папочка, – подала голос
Люсенька, – только не лишай меня компа и телика!
– Именно эту дрянь и следует отнять в
первую очередь, – обрадовалась Раиса Ивановна, – пусть читает Пушкина
и думает о своем поведении.
Я постарался не возмутиться, интересно,
милейшая учительница русского языка и литературы, совершенно спокойно именующая
меня «Кузьма Прутков», понимает, что сейчас сказала? Она предлагает наказать
девочку… чтением произведений великого поэта?!
– Люся, – каркнули над
головой, – чем ты тут занимаешься?
Мы с двоечницей вздрогнули и обернулись. По
двору размашистым шагом шел Евгений.
– Привет, Ваня, – сказал сосед,
подходя к нам.
– Ваня? – удивилась Раиса Ивановна.
– Да, – живо заюлил я, – у меня
двойное имя Козьма-Иван, необычно, но такова была воля родителей. Ха-ха-ха!
– Немедленно иди домой, – приказал
Евгений, подтолкнув Люсю к двери подъезда. – Кто сегодня бабушке нагрубил?
– Не смейте трогать чужого
ребенка, – возмутилась училка.
– Это моя дочь, – сурово ответил
сосед.
– Нет, – возразила
«Макаренко», – вот отец девочки, господин Прутков, я очень хорошо его
знаю!
Я постарался стать ниже ростом.
– Кто? – взвыл Евгений. – Он?
– Да, – закивала Раиса
Ивановна, – ответственный человек, следит за нахалкой, подписывает ее
дневник, проверяет отметки.
– Ах вот оно что! – покраснел
сосед. – Я давно это подозревал! Да поймать не мог! Ну погоди!
Сжав кулаки, бывший уголовник шагнул в мою
сторону.
Люсенька повисла на плече у отца.
– Папулечка, сейчас все объясню! Дядя
Ваня тут ни при чем! Это я придумала! Ну-у-у па-а – а-па-а-а!
– Кто папа? – завертела головой
совершенно обалдевшая классная руководительница.
Люся осела на тротуар и стала бить пятками по
асфальту. Евгений, растеряв всю злобу, наклонился над дочерью, я же бочком
шмыгнул в подъезд. Опять я вляпался в неприятность! Ревность Евгения, кстати
говоря, совершенно обоснованная, притча во языцех нашего двора.
– Иван Павлович! – замахал руками
секьюрити Алексей. – Стойте!
– Что надо? – весьма невежливо гаркнул
я.
– Средство для закапывания! Вопрос в
кроссворде!
– Извините, но я не способен вам
помочь, – взял я себя в руки, – увы, не знаю нужного слова. Лопата,
мотыга, кайло, кирка, экскаватор, комбайн, вилы, лом… Чего только не называл,
все не подходит! Думаю, в задании ошибка!
– Нет, нет, – потер руки
Алексей. – Там не совсем кроссворд, не с клеточками!