Пляска смерти - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Кинг cтр.№ 69

Что ж, ужас можно внушить. Люди, посвятившие себя этому делу, вызывают в нас чувство страха, и есть некий оптимизм в том, что люди, вопреки всем ужасам реального мира, все-таки садятся к экранам смотреть ужасы совершенно невозможные. Этого могут добиться сценарист или режиссер.., если действуют вместе.

Сценариста в телевидении больше всего раздражает, что ему запрещено использовать свои способности полностью; его тяжелое положение удивительно напоминает положение человечества в рассказе Курта Воннегута “Гаррисон Бержерон”: умные люди должны носить электронные шлемы, которые нарушают их мыслительный процесс; худые нацепляют на себя гири, а люди, наделенные талантом живописца, обязаны надевать толстые очки, которые искажают их зрение. В результате достигается идеальное состояние полного равенства.., но какой ценой.

Идеальный сценарист для ТВ – это не очень талантливый парень, зато очень злой и с душой трутня. На редкость вульгарном жаргоне Голливуда это называется “он должен производить хорошее впечатление”. Стоит сценаристу хоть немного отступить от этих качеств, и он сразу почувствует себя бедным стариной Бержероном, Я думаю, именно от этого Эллисон, который писал сценарии для “Звездного пути” (Star Trek), “Внешних ограничений” и “Молодых законников” (The Young Lawyers), слегка спятил. Но если бы он не спятил, его невозможно было бы уважать. Его сумасшествие – своего рода “Пурпурное сердце” [173] или язва Джозефа Уомбо [174] из “Полицейской истории” (Police Story). Ник-го не запрещает писателю иметь постоянный заработок на телевидении; для этого у него только должен быть низкий альфа-ритм, а творчество он должен представлять себе как интеллектуальный эквивалент погрузки ящиков с кока-колой в грузовик.

С одной стороны, такое положение вещей объясняется федеральным законодательством, а с другой – это лишнее доказательство известного тезиса, что власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолютно. Телевизоры есть почти в любом американском доме, и финансовые ставки в этом деле огромны. В результате с течением лет телевидение начинает все больше и больше осторожничать. Оно стало похоже на толстого старого кастрированного кота, стремящегося всеми силами сохранять статус-кво и составлять программы, которые вызывают меньше всего возражений. В сущности, телевидение – это пухлый, вечно ноющий карапуз; такого каждый из нас может вспомнить по своему детству: у кого-нибудь из соседей непременно был такой ребенок. Он плачет, если вы даете ему сдачи; у него всегда виноватый вид, когда учительница спрашивает, кто положил мышь ей в стол; он – неизменная мишень для розыгрышей, потому что он всегда боится, что его околпачат.

)Если попытаться сказать самое простое о жанре ужасов, выразить его основу, то это будет вот что: нужно напугать публику. Рано или поздно вам придется надеть страшную маску и начать пугать. Помню, как один из служащих “Нью-Йорк мете” [175] , встревоженный невероятными толпами болельщиков, говорил: “Рано или поздно придется продать всем этим парням бифштекс вместе с шипением”. То же самое и с жанром ужасов. Читатель не будет вечно довольствоваться намеками; рано или поздно даже великий Лавкрафт был вынужден показывать, что таится в склепе или в колокольне.

Как правило, великие режиссеры жанра предпочитали показывать ужас прямо; заталкивать, образно говоря, большой кусок страха зрителю в глотку, пока он не подавится, а потом дразнить его, до последнего цента используя психологическое впечатление от первого испуга.

Образец, который каждый будущий режиссер обязан изучить, это, конечно, “Психо” Альфреда Хичкока. Вот фильм, в котором крови минимум, а ужаса максимум. В знаменитой сцене в душе мы видим Джанет Ли, видим нож; но мы так и не видим ножа, вонзенного в Джанет Ли. Вам может показаться, что вы его видели, но это не так. Видело ваше воображение, и в этом – великая победа Хичкока. А вся кровь, что есть в этой сцене, уходит в решетку душа [176] .

"Психо” ни разу не был показан по кабельному телевидению, но если убрать сорокапятисекундную сцену в душе, можно подумать, что он был снят специально для ТВ (во всяком случае, по содержанию; по стилю он на много световых лет отстоит от обычного телефильма). В сущности, Хичкок подает нам еще в середине картины большой полусырой бифштекс ужаса. Остальное, даже кульминация – это, в сущности, только шипение. И без этих сорока пяти секунд картина становится едва ли не скучной. Вопреки своей репутации, “Психо” – удивительно сдержанный фильм ужасов; Хичкок даже предпочел снимать его на черно-белую пленку, чтобы кровь в сцене душа была не совсем похожа на кровь, и одна из старых сплетен – явно апокрифическая – говорит, что сначала Хитч собирался снимать в цвете весь фильм, за исключением сцены в душе: она должна была быть черно-белой.

Обсуждая ужасы на телевидении, не забывайте: надо всегда помнить, что телевизор поистине требует невозможного от своих немногих страшных программ: требует приводить в ужас без настоящего ужаса, пугать, не пугая, продавать много шипения, но без бифштекса.

Выше я уже говорил, что наличие телевизора у Эллисона и у меня можно понять, и понимание это связано с тем, что я говорил о действительно плохих фильмах. Конечно, телевидение слишком однообразно, чтобы выдать что-нибудь столь очаровательно-плохое, как “Вторжение гигантских пауков” с его покрытым шерстью “фольксвагеном”, но время от времени и здесь сверкает талант и появляется что-нибудь хорошее.., и даже если не настолько хорошее, как “Дуэль” Спилберга или “Кто-то следит за мной” (Someone's Watching Me) Джона Карпентера, зритель по крайней мере не теряет надежды. В душе истинного любителя ужасов надежда всегда жива, хотя надежда эта скорее детская, нежели надежда взрослого человека. Вы включаете телевизор, зная, что ничего хорошего не увидите, но вопреки этому, иррационально, все равно надеетесь. Жемчужины встречаются очень редко, но время от времени попадаются интересные программы, вроде показанного в конце 1979 года по Эн-би-си фильма “Чужаки идут” (The Aliens Are Coming). Так что иногда, мы все же получаем пищу для своей надежды.

И с этой надеждой, как с волшебным талисманом, хранящим нас от всяческой дряни, пойдем вперед. Только закройте глаза, пока мы в танце минуем катодные трубки: у них дурная привычка сначала гипнотизировать, потом анестезировать.

Спросите Харлана, он знает.