Ожерелье для дьявола - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 71

— Да ничего, абсолютно ничего! — выдавил из себя Жиль перед этой юной фурией, глаза которой метали молнии. Она казалась готовой броситься на него с выпущенными когтями.

— Вы лжете! Осмельтесь еще и сказать, что вы не спали с ней! Осмельтесь еще и поклясться, ну, скажем, памятью вашего отца!

— Нет, я не буду клясться. Но Бог мой, — вскричал Жиль, которого уже начало охватывать чувство гнева. — Я же мужчина, а мужчина испытывает потребность в некоторых вещах, о которых юные созданья не имеют даже представления. Я бы никогда не тронул другую женщину, если бы ты…

— Я вам запрещаю обращаться ко мне на «ты»! Делайте это с вашими любовницами, — бросила она ему с совсем детским гневом.

— У меня нет любовницы. Эта женщина была для меня лишь сиюминутным приключением, не больше. К тому же, если бы я ее любил, так потребовалось бы ей давать мне снотворное, чтобы заставить меня следовать за ней? Верьте мне, Жюдит, я любил, люблю и буду любить только вас.

Но она его не слушала. Стоя в нескольких шагах от него, она кусала пальцы и, казалось, что-то искала в памяти.

— Жюдит!

Он подошел к ней.

— Вы же меня совсем не слушаете.

— Турнемин… Турнемин… — повторяла она себе, устремив глаза к небу. — Это мне что-то напоминает. Где же я слышала о Турнемине?

— У нас в Бретани? Это одно из древнейших имен, одно из…

Она смерила его холодным непроницаемым взглядом.

— Я знаю бретонскую геральдику, я изучала ее. Мне известно имя Турнеминов, их гербы, титулы, земли, девиз и их предания. Я знаю…

Она вдруг остановилась, как будто на нее нашло озарение. Затем ласково и вкрадчиво она спросила:

— А скажите-ка мне, друг мой, не вы ли компаньон Лафайета, не вам ли индейцы дали имя койкой-то птицы? Да, это так и есть. Тот самый Турнемин, который воскресил знаменитого Кречета. Так вы он и есть?

— Это я, но…

— И вы еще осмеливаетесь говорить со мной, обращаться ко мне на «ты». Если бы я не защищалась, так вы бы меня изнасиловали. Подлый обольститель! Юбочник! Возвращайтесь обратно к своим дикаркам, идите к своим девицам, к своим высокопоставленным шлюхам. Для меня вы умерли!

Она резко повернулась на каблуках и бегом устремилась между деревьями к едва заметному низкому строению.

Взбешенный и раздосадованный, поскольку он помнил, что Анна де Бальби пересказывала ему ходящие по салонам Парижа рассказы об индейской принцессе, Жиль устремился за ней, догнал ее, задержал, несмотря на все ее попытки высвободиться.

— Да прекратите же говорить разные глупости. Я не знаю, какие еще россказни вы могли услышать в этих проклятых парижских салонах, но догадываюсь. Здесь люди, кажется, ничего другого не делают, кроме того, что сплетничают направо и налево, особенно о том, чего сами не знают. Вы действительно хотите знать правду?

— Сомневаюсь, что вы ее скажете!

— Хорошо! Вы этого хотели. Это правда, что моей любовницей была супруга вождя ирокезов.

Она была удивительной красоты и в какой-то момент я поверил, что смогу ее полюбить, потому что я любил ее тело.

— Замолчите! Я вам приказываю замолчать!

— Слишком поздно! Где же ваше хваленое мужество? Вы хотели знать правду, и теперь вы ее услышите полностью. Эта женщина была моей любовницей, и не одна она, потому что я живой человек, сделанный из плоти и крови, потому что мужчина имеет потребность в женщине, чтобы быть в равновесии. Я был любовником других женщин и низкого рождения, и рожденных на самой вершине общества. Все они были прелестными, а некоторые были более чем красивыми.

Однако моему сердцу не удалось вас забыть. Вы слышите? И несмотря ни на что, я покинул всех их и отправился на поиски вас. Среди миллионов женщин, населяющих этот мир, в действительности существует для меня лишь одна, одна. Она самая прекрасная, самая обожаемая, одна, способная заставить меня страдать, способная заставить меня познать самый ад. Эта женщина — вы. Это ты, любовь моя, моя ужасная и чудесная любовь, любимая моя. Прекрати защищаться от меня, от нас. Разве уже недостаточно мы были несчастными?

Руки его вновь обняли ее. На своей груди он почувствовал, как громко бьется сердце Жюдит, она стихла, опустошенная. Он наклонился, нашел ее губы, почувствовал ее влажное от слез лицо.

Поцелуй их был долгим. Жиль весь был захвачен глубокой нежностью, настоятельной потребностью долго вот так держать ее, хрупкую, ранимую, на своей груди. Сейчас он оторвет ее от земли, унесет далеко от этого пустынного замка, из этого жилища, которое нашел ей этот тревожащий душу Калиостро и который держит ее здесь в страхе перед какой-то опасностью. Он унесет ее в свой маленький домик на улице Ноай, а там мадемуазель Маржон хорошо сумеет позаботиться о ней. А затем оба они уедут как можно дальше и построят свое счастье на более крепкой основе, чем эти песчаные зыби при королевском дворце.

Вновь охваченный своей давнишней мечтой о белом домике в прериях Виргинии, он слегка разомкнул свои объятия, попытался поднять легкое тело девушки, но она так яростно его оттолкнула, что он покачнулся. Пощечина, которую она ему влепила, докончила дело, и он очутился на траве, а Жюдит вновь бегом устремилась по маленькой тропинке к низкому строению с освещенными окнами.

Выругавшись, он вскочил одним прыжком на ноги и побежал за ней, но Жюдит мчалась со скоростью испуганной лани. Он прибежал к двери как раз в тот момент, когда она захлопнулась перед его носом.

В бешенстве он хотел уже выломать дверь, но из-за нее раздался нежный женский голос:

— Я уже хотела идти за вами, дитя мое. Я уже начала беспокоиться. Вы не должны более так задерживаться в парке, особенно когда замок пуст.

Но что случилось? Вы вся в слезах!

— Ничего. Я упала, было немного больно. Не беспокойтесь, я больше не пойду в парк, никогда.

Мне показалось, что я там кого-то видела. Нужно было бы сказать Пьеру, чтобы он обошел окрестности.

— Хорошо, я ему сейчас же скажу.

Оставаться перед дверью дальше было бы опасно. Недалеко от домика Жиль заметил стену парка, устремился к ней, давая себе обещание возвратиться сюда завтра же. Дорога, должно быть, проходит вдоль стены парка.

Когда он достиг верха стены, он увидел широкую дорогу и вдалеке мерцающие огоньки. Вероятно, это была какая-то деревня. Спрыгнув на землю, он зашагал по направлению к этим огням, но шум быстро приближающейся кареты заставил его спрятаться в высокой придорожной траве.

Скоро эта элегантная карета поравнялась с ним. Лошади галопом пронесли карету к решеткам парка. Это, должно быть, возвращалась, как и обещала, Анна де Бальби. Мысль о ее разочаровании, когда она заметит его побег, вызвала у него усмешку.