Жюльетта. Том II - читать онлайн книгу. Автор: Маркиз Де Сад cтр.№ 15

Я поделилась своими мыслями с мужем, он принял их с восторгом и посоветовал немедленно позвать служанок, велеть им упаковать вещи и отправить их в Рим, потому что именно этот вечный город мы избрали местом своей очередной остановки, когда истечет срок нашего пребывания во Флоренции. На Элизу и Раймонду я могла положиться, как на самое себя, и они в точности выполнили мои указания. В тот же день я убедила синьору Донис в том, что для полного успеха нашего предприятия и в целях осторожности необходимо очистить дом от слуг и что ей лучше перевезти в деревню все свое золото и все драгоценности, чтобы не остаться без средств на тот случай, если наш план сорвется. Синьора Донис сочла мои советы мудрыми и своевременными и, даже не подозревая о том, что зрело в моей голове, предупредила всех своих знакомых, что уезжает на Сицилию и не вернется до поздней осени; после чего, оставив при себе старую няньку, о которой я уже упоминала, эта беззаботная и недалекая женщина оказалась в моей власти: пожелай она нарочно попасть в расставленную нами ловушку, она не смогла бы сделать это с большим успехом, чем теперь. На следующий день все было готово, наша графиня — я действительно уже считала ее нашей добычей — получила из банка шестьсот тысяч франков в виде драгоценностей, два миллиона в банковских билетах и три тысячи цехинов наличными; единственной ее защитой служила престарелая женщина, а в моем распоряжении, кроме Сбригани, находились двое здоровенных лакеев.

Завершив все приготовления и предвкушая огромное удовольствие от перспективы заставить дочь совершить то самое преступление, жертвой которого собиралась ее сделать мать, я уговорила графиню отложить спектакль до следующей пятницы, под тем предлогом, что за эти три-четыре дня мы должны успокоиться и внутренне подготовиться к столь грандиозному событию.

— А до тех пор, — добавила я, — будем употреблять только хитрость — насилие лишь в крайнем случае. И второе: раз уж мы в самом скором времени расстанемся с восхитительной Аглаей, которую ты только сегодня представила мне и которую я больше никогда не увижу, позволь мне провести с девочкой хотя бы эти несколько оставшихся ночей.

Все, что я говорила, что предлагала и о чем просила, было законом для графини — так велика и безрассудна была ее страсть ко мне, что она оставалась глуха к голосу осторожности. Теперь вы видите, какие непоправимые ошибки порой совершают люди, опьяненные злодейскими замыслами: ослепленные своими страстями, они ничего не видят вокруг себя; они совершенно убеждены, что их сообщники собираются извлечь из замышленного предприятия те же самые выгоды или удовольствия, которые предвкушают они сами, и забывают о том, что у подручных могут быть и свои планы. Одним словом, синьора Донис согласилась на все; Аглае было ведено оказать мне горячий прием в своей постели, и в ту же ночь я совершила восхитительное путешествие в царство сладострастия. Да, друзья мои, это был настоящий бездонный кладезь очарования! Не думайте, что я ударилась в поэтические вольности или свихнулась от восхищения, но я нисколько не преувеличиваю, когда заявляю вам, что одной Аглаи достаточно было бы для того неведомого мастера, который обшарил всю Грецию и ни в одной из сотен прекраснейших женщин этой страны не нашел красоты, необходимой ему.для создания величественной Венеры — той самой, что восхитила меня в галерее великого герцога. Никогда за свою жизнь не встречала я таких божественно округлых форм, такого средоточия сладострастия, таких обольстительных линий; а с чем сравнить ее сладкую, крохотную куночку, ее пухленькие трепетные полушария, ее дерзкие, свежие и благоухающие груди? Нет, я отдаю отчет своим словам и теперь, по прошествии времени, могу утверждать беспристрастно, что Аглая была самым восхитительным созданием, с каким до тех пор мне приходилось заниматься плотскими утехами. Едва увидев это роскошное тело во всей его красе, я бросилась ласкать его; я лихорадочно металась от одной прелести к другой, и всякий раз мне казалось, что я так и не успею насладиться всеми. Эта маленькая бестия обладала таким безудержным темпераментом, о каком можно только мечтать, и скоро совсем обезумела. Способная ученица своей матери, она ласкала меня как легендарная Сафо, но моя продуманная томность и страдальческая похоть, мой мучительный экстаз, мои нервные судороги, спазмы и стоны, мои грязные ругательства — непременные атрибуты безграничного распутства, эти симптомы смятения, в которое Природа ввергает и тело и душу, — мои гримасы, мои умильные выстраданные ухмылки и поцелуи, змеиные движения и провоцирующие замечания, мой грубовато-похотливый шепоток, — все это привело поначалу Аглаю в замешательство, потом встревожило не на шутку, и она мне призналась, что страсть ее матери не столь утонченная и уж во всяком случае не такая бурная, как моя. Наконец, после нескольких часов беспримерных безумств, после того как мы испытали пять или шесть оргазмов самыми невероятными способами, после того, как расцеловали и обсосали самые потаенные уголки на теле друг друга, сопровождая эти упражнения щипками, укусами, ударами — короче, после самой мерзкой, гнусной и необузданной похоти, которая буквально потрясла бедную девочку, я обратилась к ней примерно с такими словами:

— Милое дитя, я не знаю, каковы твои принципы, не знаю, заботилась ли графиня о воспитании твоей души, когда начала приобщать тебя к тайнам наслаждения, но как бы то ни было, вещи, которые я собираюсь сказать тебе, слишком серьезны, поэтому прошу тебя отнестись к ним соответствующим образом. Твоя мать, самая коварная, недостойная и самая преступная из женщин, замыслила покушение на твою жизнь — погоди, не прерывай меня, — так вот завтра, Аглая, ты станешь ее жертвой, если только не сумеешь отразить удар; я говорю это только затем, чтоб ты поняла, что у тебя нет выбора, кроме как опередить убийцу и ударить первой.

— Великий Боже, какие ужасы вы рассказываете? — И Аглая задрожала в моих объятиях.

— Это и вправду страшная истина, голубка моя, но я не могу больше скрывать ее.

— То-то я удивилась, почему она в последнее время относится ко мне по-другому… Ее холодность, ее грубость…

— Какую грубость ты имеешь в виду?

Тогда Аглая рассказала, что ее мать сделалась жестокой в своих наслаждениях, стала мучить и истязать ее, говорить непристойные грубости. Мне было любопытно узнать, до какой стадии дошла страсть синьоры Донис к своей дочери, и девочка, краснея и опустив глаза, призналась, что мать требовала от нее самых унизительных поступков в удовлетворении своей грязной похоти, которые неизменно порождают отвращение. Исчерпав до конца запас своих распутных фантазий, эта блудница довела себя до такой степени, что уже не могла получить удовольствие иным путем, кроме как заставляя дочь испражняться себе в рот и глотая экскременты.

— Милая моя, — заметила я, — тебе надо было быть сдержаннее в ласках, которые ты дарила своей матери; твоя пылкость и безоговорочная покорность привели ее к пресыщению. Но прошлое изменить нельзя, и теперь ты должна готовиться к предстоящим испытаниям, ибо роковой час близок.

— Но что же теперь делать? Может быть, убежать?