Жена моего мужа - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 34

– Очень прошу, если Яна объявится, дайте ей эту визитную карточку.

Я протянула Рае кусочек картона, на котором написала: «Макс в большой беде, срочно позвоните».

– Ладно, – согласилась служительница.

Следующий час прошел абсолютно впустую. Ни нищий, сидевший на площади, ни продавец мороженого, ни лотошники не видели, как из окна туалета вылезала девушка.

– Тут прямо кино бесплатное, – радостно сообщил газетчик, – народ ненормальный пошел, двух рублей на туалет жалко, вот и сигают через окно. Они туда, а Райка орет, тряпкой машет, те и назад. За день двое, трое точно пробуют. Я-то не против, веселей стоять, все время в ту сторону поглядываю, спектакль поджидаю, а девчонку не видел. Окно в мужской туалет, бабы в другое лезут, отсюда не углядеть.

Поболтала я и с билетными кассирами, и с таксистами – никто не встречал худенькую девушку с экзотическим для Фоминска рыжим «ежиком» на голове. Яна просто-напросто исчезла, бросив вещи.

Домой добралась к шести часам. У большого зеркала в холле вертелась Римма Борисовна. Располневшее тело немолодой женщины туго обтягивало зеленое бархатное платье, на шее сверкало «бриллиантовое» ожерелье. Такая же блестящая заколка украшала высоко начесанные волосы. Рядом маялся потный Гера, впихнутый в добротный, слегка старомодный костюм с широкими лацканами.

– Ну Даша, – укоризненно проговорила старуха, – разве можно так опаздывать! Боялись, без тебя ехать придется.

– Куда? – изумилась я.

– В театр, конечно, ты что, забыла?

Как не забыть, более того, считала, что вы сейчас куда-нибудь уйдете, а я преспокойненько помоюсь в ванной, попью кофе, покурю сигаретку… Но наивные мечты оказались задушены суровой действительностью.

– Давай скорей, – торопила Римма Борисовна, – переодевайся, только очень прошу, сегодня без ваших любимых джинсов. Идем всей семьей в Большой театр, торжественно, красиво, как у людей…

Не слушая дурацких наставлений, я взлетела по лестнице. Платье! Перерыв гардероб, вытащила на свет белый полотняный костюм и светлые лодочки, кое-как пригладила волосы и спустилась вниз.

В холле с несчастными лицами стояли домашние. Мы очень любим друг друга, но семейные выходы раздражают всех, в особенности туда, куда не хочется, да еще если заставляют надевать то, что никогда не носишь. Больше всех не повезло Марусе. Аркадий просто проигнорировал бабкины пожелания и остался в простых светлых брюках и в рубашке с короткими рукавами, Зайка надела легкое, почти невесомое платьице с огромным вырезом, а несчастную Маню старухи приукрасили по своему вкусу. На девочку натянули идиотское платье с атласной юбкой, украшенное лентами и кружевами. Где только взяли эдакую красоту! Волосы опять стянули в две косы, но на этот раз бантов завязали не два, а четыре. Больше всего Манюня напоминала бисквитный торт «Праздничный» – варварское великолепие из кремовых роз и цукатов. На ногах у дочки красовались белые ажурные гольфы и черные лаковые туфельки с пуговицами.

– Не ребенок, а красавица, – умилялась Нина Андреевна, – это Гера сегодня специально в «Детский мир» ездил. А то мы с Риммочкой стали думать, как девочку приукрасить, и ничего в шкафу не нашли. Юбочки-обдергайки, кофточки коротенькие да джинсы дурацкие, ничего приличного. Да и ты, Дашенька, могла бы что-нибудь понаряднее надеть, что это за мятая тряпка на тебе?

Мятая тряпка! Эксклюзивный костюм от «Лагерфельда», вещь почти уникальная, да и стоит соответственно. Но выглядит и впрямь просто.

Маня ободряюще сжала мою руку:

– Не переживай, мамуля. Пойдем в антракте в буфет и оттянемся по полной программе.

В ложе бельэтажа я усаживалась с самым дурным настроением. Во-первых, мне на ухо наступил не просто медведь, а особо тучный и крупный экземпляр этого животного. Во-вторых, не люблю оперу, а «Аиду» в особенности. Слишком уж мрачно там все заканчивается. В-третьих, в театре жарко и душно. Закрыв глаза, я откинулась на спинку кресла и попыталась изобразить, что наслаждаюсь увертюрой. Поднялся занавес, и действие понеслось. Но на этот раз оно пошло не по правилам.

Не успела весьма полная певица начать свою партию, как раздался жуткий кошачий визг. Оторопевшая дива захлопнула рот, оркестр растерялся. Но уже через секунду, сделав вид, что так и задумывалось, оркестранты еще раз проиграли такты, женщина стала выводить рулады, ей незамедлительно принялась «подпевать» кошка. Звучало это восхитительно. Киска попадала изумительно в такт и даже пыталась изобразить всевозможные чувства: боль, страх, любовь. Во время мужских арий она молчала. Животные тоже обладают честолюбием, и кошке захотелось петь дуэтом с самой Аидой. Зал откровенно хихикал. Из нашей ложи, нависающей почти над самой сценой, хорошо было видно, как налилась свекольной краской лысина дирижера. Маруся засунула в рот кулак, чтобы не заржать во всю глотку, Зайка закусила нижнюю губу, Аркадий закрыл лицо рукой, старухи пришли в полное негодование. Еле-еле спели первый акт.

Желая подсластить бабкам пилюлю, Кеша повел всех в буфет. Я же осталась в ложе и разговорилась со служительницей. Оказалось, что и артисты, и служащие театра любят животных, подкармливают их. Под сценой живут кошки – ни больше ни меньше, двенадцать штук. И все было хорошо, пока одна из кисок не обзавелась потомством.

Подрастающий котенок обнаружил в себе тягу к искусству и начал петь. Причем волнует юное дарование только опера, на балете он сидит тихо, как мышка. А из опер «Аида» – самая любимая. Если на «Пиковой даме» или «Хованщине» киска вступает всего пару раз, да и то ненадолго, то «Аиду» честно отпевает «от» и «до». Поймать доморощенную «оперную диву» пока не удается, и «Аиду» поет не то пятый, не то шестой состав. Все примы отказались соперничать с Муркой.

На обратной дороге старухи кипели от благородного возмущения. Чтобы утешить их, Кешка пообещал взять билеты на среду.

Утром я позвонила Оксане на работу.

– Извини, что так рано…

– Да ты чего, – удивилась подруга, – я уже одного прооперировала, сейчас со вторым расправлюсь.

Оксана – хирург и характер имеет соответственный. Детей моих лечила только она. Причем методами, которые наша медицина в те годы не поддерживала. Подруга сдергивала с детей теплые одеяла, открывала форточки и велела поменьше ныть.

– Ты чего, – втолковывала она семилетнему Аркадию, – улегся в кровать, стонешь! Подумаешь, ветрянка. А ну иди сюда.