Часть первая. Введение. Половое многообразие
Всякое мышление исходит из понятий средней общности и
развивается из них по двум направлениям, с одной стороны оно стремится к
понятиям все высшей абстрактности, обнимающих все большую совокупность вещей и
в силу этого охватывающих все шире и шире область действительности, с другой
стороны, оно направляется к пункту пресечения понятий, – к конкретному
единичному комплексу, к индивидууму к тому, чего мы, в сфере нашего мышления, в
состоянии достигнуть только путем бесконечного числа ограничивающих
определений, путем присоединения к высшему, общему понятию «вещи» или «чего-то»
бесчисленного количества специфических, дифференцированных моментов. Тот факт,
что существует класс рыб, отличающийся от млекопитающих, птиц, червей, был всем
известен еще задолго до того, как среди рыб стали различать хрящевых и
костевых, и значительно раньше, чем, с другой стороны, пришли к мысли
объединить всех рыб с птицами и млекопитающими понятием позвоночного,
противопоставив червей полученному таким образом единому, более сложному
комплексу явлений.
Это самоутверждение духа в сфере действительности, пестрящей
бесчисленными сходствами и различиями, люди сравнивали с борьбой за
существование в животном мире. С помощью понятий мы защищаемся от мира.
Медленно и постепенно схватываем мы ими весь мир, как схватывают буйно
помешанного связывают по рукам и ногам, с тем, чтобы обезвредить его для той
ограниченной сферы, в которой он находится. Совершив это дело, и устранив
главную опасность, мы приступаем к отдельным членам, и тогда все дело
обеспечено.
Существуют два понятия, принадлежащие к самым древним с
которыми человечеству приходилось с самого начала кое-как перебиваться в своей
духовной жизни Правда, частенько вводили в них незначительные поправки,
отправляли в починку, делали лишь заплаты, тогда, когда нужно было чинить либо
все, либо части; отбросив от них кое-что и снова прибавив, люди то ограничивали
их содержание, то снова расширяли – подобно тому, как старый, узкий
избирательный закон под напором новых потребностей вынужден развязывать один за
другим свои путы. Но однако, в общем и целом, мы еще и до сих пор уживаемся с
этими понятиями, точно также как уживались с ними и в старину. Я говорю здесь о
понятиях: мужчина и женщина.
Правда, мы говорим о худощавых, тонких, плоских,
мускулистых, энергичных, гениальных «женщинах», о «женщинах» с короткими
волосами и низким голосом, говорим также о безбородых, болтливых «мужчинах». Мы
даже признаем, что существуют «неженственные женщины», «мужеподобные женщины» и
«немужественные», «женственные» «мужчины». Во внимании к одной только
особенности, которая еще при рождении определяет принадлежность человека к тому
или иному полу, мы решаемся даже приписывать понятиям отрицающие их
определения. Но подобное положение вещей логически немыслимо
Кому не приходилось, в кругу ли друзей или в салоне, в
научном или общественном собрании, слушать или даже самому затевать горячие
споры о «мужчинах и женщинах», об «освобождении женщины. Это все разговоры и
споры, в которых „мужчины“ и „женщины“ с безнадежным постоянством
противопоставляются друг другу, подобно белым и красным шарам, которые лишены
всяких различий между собою в пределах одного цвета! Не было никогда попытки
исследовать спорные пункты с точки зрения индивидуальной созданности каждого из
них, а так как каждый обладает индивидуальным опытом, то всякое соглашение,
естественно, оказывается немыслимым, как и во всех тех случаях, где различные
вещи обозначаются одним словом, где язык и понятие не покрывают друг друга.
Неужели „женщины“ и „мужчины“, представляя собою две совершенно различные
группы, являются в пределах каждой группы чем-то однообразным, совпадающим во
всех пунктах со всеми прочими представителями этой группы. На этом именно и
покоятся, большей частью бессознательно, все решительно рассуждения о различиях
между полами. Нигде в природе мы не наблюдаем такого резкого разграничения. Мы
видим, например, постепенные переходы от металлов к неметаллам, от химических
соединений к смесям, мы находим также промежуточные формы между животными и
растениями, между явнобрачными и тайнобрачными, между млекопитающими и птицами.
Ведь только из соображений всеобщей практической потребности найти точку
обозрения мира, мы подразделяем явления, проводим между ними точные границы,
вырываем арии из бесконечной мелодии естества. Но „разумное становится нелепым,
благодеяние – мукой“ Это также относится к понятиям мышления, как и к
унаследованным законам оборота Исходя из приведенных аналогий, мы и в данном
случае признаем совершенно невероятным предположение, что природа провела
резкую грань между всеми существами мужского рода – с одной стороны, и
существами женского рода – с другой В связи с этим невозможно охарактеризовать
какое-либо существо, как нечто, стоящее по ту или другую сторону этой пропасти.
Даже грамматике, и той чужда эта резкость. К бесконечным спорам о женском
вопросе неоднократно привлекали анатома в качестве верховного судьи. Он должен
был разрешить спорное разграничение между врожденными, а потому и неизменными
свойствами мужского и женском душевного склада и свойствами приобретенными.
(Довольно странно ставить разрешение вопроса об одаренности
мужчины и женщины в зависимость от анатомических выводов. Если здесь,
действительно, не удастся установить никакого различия между ними с помощью
опыта, взятого из какой-либо другой сферы человеческого бытия, то неужели могут
какие-нибудь двенадцать лишних кубических сантиметров мозга на одной стороне
опровергнуть общий результат исследования). Но более вдумчивые анатомы на
вопрос о решительных критериях дают во всех случаях, идет ли речь о мозге или о
каком-либо другом органе нашего тела, следующий ответ, невозможно указать на
общие половые различия между всеми мужчинами и всеми женщинами, правда, у
большинства мужчин скелет руки совершенно иной, чем у большинства женщин,
однако невозможно с полной достоверностью определить пол не только по одним
костям, но и тогда, когда отдельные члены сохранены с их мускулами, связками,
сухожилиями, кожей, артериями и нервами. То же самое применимо и к грудной
клетке, крестцовой кости и к черепу Что же тогда можно сказать о той части
скелета, которая особенно отчетливо должна была бы подчеркнуть строгое
разграничение между полами, что можно сказать о тазе? Ведь по общему убеждению
таз в одних случаях приспособлен для акта деторождения, а в других – нет. Тем
не менее, и таз не может служить для нас надежным критерием. Каждый человек,
наблюдая людей на улице, легко мог бы заметить, что есть много «женщин» с
мужским, узким тазом, как и много «мужчин» – с женским, широким. Неужели, таким
образом, отсутствуют всякие половые различия В таком случае, не следует ли
посоветовать вообще не делать никаких различий между мужчинами и женщинами !
Где выход из этого затруднения Старое воззрение отжило свой
век и не удовлетворяет нас больше, и все же мы никак не можем обойтись без него
Унаследованные понятия не дают удовлетворительного объяснения вопроса,
попробуем же поставить себе задачу – разобраться в них получше.