Эммануэль - читать онлайн книгу. Автор: Эммануэль Арсан cтр.№ 48

Эммануэль смотрела в пространство. Она не произнесла ни слова. Сидя на низком парапете, она обхватила руками свои ноги и уткнулась подбородком в поднятые колени. Потом, словно очнувшись, спросила жалобным голосом:

– А почему все это должна делать именно я?

– Почему именно вы? Потому что вы призваны к этому. Другие способны решать уравнения, писать музыку; ваш гений – в физической любви и красоте. Разве вам не хочется оставить свой след в жизни?

– Но мне ведь только девятнадцать лет. Мне еще так далеко до конца жизни!

– А разве надо ждать так долго начала действия? Разве вы еще ребенок? Послушайте, я зову вас стать героиней. Не только я зову. Весь мир нуждается в этом. Ваш род, ваш биологический вид требует от вас этого.

– Мой биологический вид?

– Ну, конечно! Эта доисторическая аминокислота, доисторическая амеба, доисторическое четвероногое, все непостижимое хочет стать постижимым, добиться чего-то, превратиться во что-то! Животное? Позвоночное? Млекопитающее? Приматы? Человекообразное? Человек? Гомо сапиенс? Все это устаревшие ярлыки. Идет предвестник Нового: человек Времени и Пространства, человек беспредельного свободомыслия, человек со множеством тел и единым разумом, человек, создающий и преобразующий людей, которому постоянно угрожают его же собственные создания, который отмечен стигмами своих ошибок и своих тайн. Хотите вы помочь ему?

– Значит, если я сниму свои шорты, я ему помогу?

– …Вместо этого увековечить иллюзии, обманы, фобии? Увековечить благопристойность?

– Вы в самом деле считаете, что для прошлого человечества и для его будущего имеет значение, открыт мой холм Венеры или прикрыт?

– Будущее зависит от силы вашего воображения, от вашей дерзости, а не от вашей верности старым обычаям! То, что было мудрым для пещерных людей, превратилось для нас в идиотизм чистейшей воды. Возьмем скромность, так называемое «приличие»: врожденная ли это добродетель, ценная для всех времен? По сути дела, конечно же, нет. Первоначально – глубокая мысль, крепкая, нужная людям, истинное понятие. Сегодня – пустая претензия, бессмысленный софизм, фальшивая драгоценность, прибежище лжецов, сосуд извращенности…

– Вы хорошо знаете, что я не ханжа. И я в восторге от вашей проповеди. Но неужели все это надо принимать настолько серьезно?

– Человек, впервые спустившись на землю, все еще не мог выпустить из рук свисающие ветки, он боялся когтей и зубов соперников, он прыгал, лазал, скакал по земле среди зарослей и камней. На это у него уходило куда больше времени, чем на ласки своих подруг во влажной темноте пещер. И тот, кто первым подумал о том, что надо предохранить орган, от которого зависит появление и численность потомства, воистину оказал огромную услугу своему виду. Если бы он не возвел эту элементарную предосторожность в этический закон, в ритуал, не придал бы ей налет элегантности, если хотите, некий шарм – кто знает, смог бы он добиться господства над остальными тварями? То, что превратилось в ханжество, было сначала биологическим ясновидением: это шаг в направлении эволюции, хорошая вещь в самом прямом смысле.

Марио опустился в кресло подле Эммануэль.

– А позднее одежда спасла род человеческий от гибели в ледниковый период.

Он с раздражением рванул ворот мокрой от пота сорочки.

– А теперь взгляните! Северные олени ушли на север, великие ледники растаяли под солнцем. И тем не менее мы задрапированы в одежде, ибо неприлично ходить голыми!

Драматический жест – и продолжение:

– Мы сидим на бархате и ходим по подстриженной травке. У наших прирученных животных нет ни панцырей, ни острых клыков. А мы все еще боимся, что кто-то может повредить наши гениталии. Пара штанин все еще священна для нас, хотя их роль давно отыграна, их прямое назначение забыто! И вы еще спрашиваете меня, почему надо освободиться от этой туники Деяниры? Глупо держаться за миф, утративший всякий смысл, – глупо для всего рода людского. Энергия, растраченная на службе чистейшему предрассудку, лишает нас созидательной мощи.

Тема явно воодушевила Марио, он продолжал:

– В самом деле, задача древних греков, считавших ее самой необходимой, была – сбросить одежды. Вначале, когда они еще пребывали в каменном веке, они укрывали свои фаллосы, но едва наступили времена более высокой культуры, у них появились обнаженные статуи. И если бы народ великих воинов, поэтов и философов не осознал, как смешны эти «священные покровы», мы бы и по сей день оставались варварами.

Озорной блеск блеснул в глазах Марио:

– Неужели вы думаете, что дорические эфебы предпочитали состязаться в своем пятиборье без всякой одежды только для того, чтобы не стеснять движений? Нет, в первую очередь они старались показать красоту своих тел поклонникам, которые потом обессмертили их. В гимназиумах рядом со статуей Афины Паллады стояла статуя Эроса, и первый урок мудрости мужчина получал у ног бога Любви.

На мгновение Марио словно погрузился в грезы об эпохе, в которой Эммануэль это знала точно – он предпочел бы жить. Но, пересилив себя, вернулся к современности:

– То, что я вам только что сказал об истории благопристойности, относится также и к другим сексуальным табу. Попробуйте открыто и честно признаться своим знакомым, что вы любите познавать мужчину губами, языком, чувствовать его глубоко в своей глотке. Что каждый день вы доставляете себе радость при помощи собственных пальцев. Или что вы любите делить супружескую постель еще с кем-нибудь третьим! О, какой позор обрушится на вашу бедную голову!

Когда-то все эти табу имели смысл. Когда задачей человека было заселение огромной планеты, нельзя было бесцельно расточать сперму, и мысль объявить мастурбацию смертным грехом была просто необходима. Теперь же Земле угрожает перенаселение, и я вообще запретил бы мужчинам извергать семя в женское влагалище; это можно считать допустимым, только если нет риска оплодотворения. Мы так и не избавились от архаичного страха, что жена может принести чужого ребенка – и это при том, что мы теперь можем вполне положиться на противозачаточные средства, а вдобавок к этому – на наши губы, языки, пальцы. Это же просто нелепо и оскорбительно для разума – смотреть в этом столетии на поиски чувственных наслаждений, не ставящих себе целью воспроизведение потомства, как на нечто заслуживающее порицания. И настало время для нас мужчин, признать стремление наших жен к новым и новым встречам и неоскорбительным, и вполне законным.

Казалось, Марио ждет реплики Эммануэль, но она не разжимала губ, и он продолжал:

– Если мы хотим, чтобы наши дети были умнее, талантливее нас, мы должны оставить им Землю, освобожденную нашей дерзостью от абсурдных запретов и нелепых страхов. Стыдливость, школьное благонравие, то, что французы называют «прюдери», – это оковы. Что могли бы открыть Паскаль или Пастер, если бы они не вырвались их этих капканов? И что бы вы сказали о художнике в шортах и на привязи? Я не рассматриваю эротизм как самоцель. Но я знаю, что он своим желанием быть свободным бросает вызов лицемерию и боязни. Если человечество заблудилось в лабиринте, то эротика – нить Ариадны, которая выведет узника на свободу.