Отыграть назад - читать онлайн книгу. Автор: Джин Ханф Корелиц cтр.№ 65

Конечно, немаловажен был вопрос цены и стоимости. Пусть ни Марджори, ни Грейс не носили лежавшие в зеркальных ящичках украшения, которые ценились как семейные реликвии, однако вещи эти стоили очень дорого. По ее настоятельной просьбе, Джонатан включил их в договор на страхование имущества. А Грейс теоретически рассматривала их как возможное подспорье в будущем для оплаты обучения Генри в колледже или же для каких-то первоначальных взносов. Однако никогда не задумывалась о том, чтобы поместить их на хранение в банковскую ячейку. Она предпочитала хранить драгоценности здесь, рядом с собой, рядом с ними. Ей хотелось иметь некий храм долгой и счастливой семейной жизни. «Он никогда бы не посмел», – снова подумала Грейс, словно ее мысли могли изменить реальность, а затем открыла ящички.

Исчезло абсолютно все: браслет леопардовой расцветки с черными и желтыми бриллиантами, бриллиантовые сережки, которые Грейс надевала на благотворительный аукцион, сапфировое ожерелье и массивная цепочка на шею из грубых золотых звеньев, заколка-брошь в виде розового камня, который держали крохотные ручки из золота. Ящик за ящиком, где остался лишь воздух. Она пыталась припомнить украшения: красные, золотые, серебряные и зеленые. Все великолепные вещицы, которые отец долгие годы приносил домой, а мама намеренно не надевала, которые Грейс тоже не носила, но тем не менее любила.

Она то закрывала ящички, то снова их открывала, будто надеясь, что драгоценности, как по волшебству, вдруг окажутся на месте. Проделывать одно и то же, ожидая различных результатов? Грейс едва не рассмеялась. Разве только не безумцы так делают? Однако теперь ситуация немного прояснялась.

Предметы из книги, которая вовсе не книга… ну, эту потерю Грейс переживет. Браслет от Эльзы Перетти впивался в кожу. Жемчуга… она их любила, однако же – жемчуга и есть жемчуга. Уникальных и незаменимых среди них не было. Конечно, это не тот товар, который она могла пойти и купить хоть сейчас – финансы не позволяли. Но пустые ящички, лишь воздух там, где должны были лежать мамины драгоценности, – это уже слишком.

Грейс так быстро вскочила на ноги, что у нее внезапно закружилась голова, и пришлось ухватиться за край столика, чтобы не упасть. Затем она вернулась в коридор и открыла дверь в третью, самую маленькую спальню, которая в свое время служила отцу классической мужской «берлогой», единственным местом, где мама разрешала ему курить трубку. Там по-прежнему – по крайней мере так казалось Грейс – витал легкий аромат трубочного табака. В свое время они с Джонатаном надеялись устроить там комнату для второго ребенка и оставили все так, как было. Обсуждение как таковое не состоялось – Грейс никогда не умела начинать дискуссии, а Джонатан, уважая ее чувства, тоже не проявлял инициативу. Но постепенно комната по обоюдному молчаливому согласию приобрела иное назначение, хотя и без названия. Она превратилась в место, куда Джонатан отправлялся читать, работать с электронной почтой, иногда звонить родственникам своих пациентов, если ему не удавалось переговорить с ними в больнице. Строго говоря, ремонта и перестановок Грейс там не делала. На стенах появилось несколько книжных полок, где стояли старые номера «Журнала Американской медицинской ассоциации» и «Вестника Американского педиатрического общества», а также университетские учебники Джонатана. Несколькими годами ранее Грейс поставила туда комплект из мягкого кресла и дивана, которые разыскала в городе Гудзон (о котором Джонатан любил говорить, что тот «одновременно и всплывает, и погружается»). Там еще стоял компьютер, громоздкий настольный «Делл», за которым она видела мужа очень редко. Он, конечно, пользовался ноутбуком – кстати, тот тоже куда-то пропал. Рядом с системным блоком стояла коробка с историями болезней его пациентов – коробка с прочными ручками, из тех, в которых уносишь домой личные вещи, когда увольняешься с работы.

«Классная тут ловушка», – позволила Грейс признаться самой себе.

Ей не пришлось заставлять себя шарить в коробке. Или включить – попытаться включить – компьютер. Или открывать ящики. Или даже входить в его комнату. «Дальше я не пойду», – решила Грейс. Вернулась в коридор и плотно притворила дверь. И тут вспомнила о телефоне.

Она вернулась в комнату и открыла прикроватный шкафчик. Естественно, телефон лежал на прежнем месте, где его оставил Джонатан, за телефонными справочниками. Конечно же, аппарат полностью разрядился, даже индикатор низкого заряда аккумулятора – и тот погас. Она все-таки взяла его в руки, пытаясь сосредоточиться на кнопках и припомнить, как именно Джонатан держал его в руке и что делал с телефоном. Телефон был из серии с менее дружественным интерфейсом, с меньшим количеством автоматики, выполненный в космическом дизайне. Грейс, по крайней мере на три поколения отставшая от быстро мутирующего вида сотового телефона (и сопутствующих технологий), была даже не уверена, как снова включить аппарат. Но прекрасно понимала, что даже попытка это сделать означает перейти черту, которую она еще не пересекла, пройдясь по собственному дому и обыскав шкафы и ящики с принадлежавшими ей вещами. По некоей причине, которую она не могла в полной мере заставить себя осознать, Грейс отчаянно не хотелось переступать эту черту. Но в то же время она понимала, что это, видимо, ее последняя возможность… ну… если ей хочется помочь ему. А стремление помогать Джонатану за многие годы сделалось для нее почти инстинктивным. Помогать ему готовиться к заседаниям медицинских комиссий. Помочь переехать из общежития. Помочь купить ему новый костюм, новые колпаки для колес машины, помочь пожарить курицу, вытащить занозу из пальца, выбрать обручальное кольцо, помочь как-то наладить отношения с неадекватной родней, помочь заботиться о сыне, помочь обрести счастье. Вот что такое семейная жизнь.

И перестать помогать – очень даже нелегко.

Но тут она снова напомнила себе, что полиция знает о телефоне. Детективам было известно, что телефон находится здесь, в квартире. Вот почему они решили, что Джонатан тоже тут. Значит, они захотят увидеть аппарат. Ее попросят об этом, и придется его им передать, поскольку если она откажется, тогда… Ну, отказ подобного рода – какое-то там преступление, верно? А когда ее об этом попросят, а она передаст телефон, они узнают – каким-то образом смогут вычислить, – что она что-то проделывала с аппаратом, что-то там читала, меняла или удаляла. А это обернется для нее весьма печальными последствиями, и для Генри тоже. Сейчас ради Генри нужно делать все, что в ее силах.

Поэтому Грейс вернула телефон на то же весьма загадочное место, думая, что оставит его лежать там как есть до визита детективов. А затем, впервые представив их у себя в квартире, рыщущими по ящичкам, шкафам и столикам так же, как рыскала там она, Грейс поняла, что этого не избежать. Она снова открыла прикроватный шкафчик, вытащила телефон и положила его сверху, на виду, где он не выглядел чем-то… инкриминирующим, какой-то уликой, как если бы Джонатан его спрятал. Она сказала полицейским, что телефон здесь, в квартире, но не говорила, что его припрятали. Почему бы не сделать ради Джонатана хотя бы такую мелочь?

«Я знаю, что вы хотите его защитить», – сказал один из детективов, хотя теперь она уже не припоминала, кто именно.