Стеклянный человек - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Печейкин cтр.№ 4

И вот сегодня, вспоминая чудесные школьные годы, я задаю себе два одинаковых вопроса. Я вспоминаю Дамира, над которым издевались, и спрашиваю себя: почему он нас не убил? Я вспоминаю Базарбая с ножом и спрашиваю себя: почему он нас не убил? Два одинаковых вопроса и один мой ответ:

Раньше дети были другие.

Добрые.

Очень важная для меня тема: как оценивать чужой творческий труд. Итак, как это происходит в двух мирах – в России и в Европе.

В Европе:

«Дорогой Валерий!

Мы были очень рады получить Вашу работу «Кусок моего дерьма», сделанную из Вашего собственного дерьма, что делает работу очень личной и даже глубокой.

Все мы с интересом и уважением отнеслись к Вашей работе, в которую Вы вложили частицу себя, ведь Вам пришлось многое переварить, чтобы создать работу «Кусок моего дерьма». В ней есть теплота и мягкость, пряность и терпкость – все в одном бесшовном куске. Куске дерьма.

Спасибо Вам за нее!

Нам хочется помочь сделать Вашу работу еще интереснее, для чего мы написали 375 точечных комментариев по оформлению Вашей заявки. Будем рады, если вам удастся с ними ознакомиться и внести изменения. После этого мы сможем двигаться дальше вместе.

Спасибо Вам и хорошего дня!

Обнимаем Вас,

команда фестиваля «Дерьмо – всем»

В России:

«валентин печейкин.

Вы прислали работу «Кусок моего дерьма». Смотрите, у нас три вопроса:

1. Работа «Кусок моего дерьма» сделана из дерьма?

2. Это ваше дерьмо?

3. Почему?

Хотелось бы получить ответ на эти пять вопросов.

Также хотелось бы уточнить, с какой стороны начинать знакомство с вашей работой? В коробке оно лежало по диагонали. Это что-то значит?

Нам понравилась сама коробка. Очень хорошая коробка. Где вы такие берете?

Андреев Семен Андреевич,

руководитель специальных проектов отдела перспективных проектов фонда поддержки молодых инициатив «Чистый Байкал»

Два раза в жизни я был сильно не прав.

Первый раз такой. Мне был нужен дырокол. Всего лишь две дырки в плотной бумаге: тык и тык. Всё. Согласитесь, покупать ради такого целый дырокол – это глупо. Я жадина, но не дурак.

Короче, мы с другом придумали план по бесплатному дыроколингу. Зашли в «Комус», спросили про мощный дырокол, нам принесли – проверить. И вот тут начинается наш план: я отвлекаю комусиху, а друг – делает дырки. Но тут все пошло не по плану. Комусиха оказалась стервой. Вы, говорит, сначала купите, а потом дырки делайте. Мы отвечаем, что нам сначала проверить нужно. А она говорит: сделайте одну дырку – и если ок, то покупайте. Хорошо, а можно мы сначала… «Нет». Смотрю я на эту бабу и вижу: она умрет за дырокол. Вот реально – жизнь положит. Я не знаю, что делают с людьми в «Комусе». Я слышал, как люди гибнут за детей, за миллиарды, за смешное видео для ютуба. Но чтобы за дырокол – я такое видел впервые.

Ладно, ушли мы из «Комуса» с одной дыркой. Пошли в другой. Приходим, задаем те же вопросы – только на этот раз консультант парень с коком на голове. Он не умирает за дырокол, но очень его боится. Я не даю, говорит, никаких гарантий, что он не сломается, что вы его не сломаете, вообще никаких гарантий не даю. Сначала купите – потом ломайте. А как же я узнаю, работает ли он? Это я не знаю – надо купить, потом пробовать. Даже дырочку не дадите сделать? Пожалуйста, купите…

И, знаете, я бы его дожал. Парень симпатичный, я заглянул в его глаза и увидел, что в глубине души он не продавец дыроколов, а мятный рыцарь… Но тут влезла какая-то бабка. Корректно называть ее пожилой женщиной. Но она явилась в виде старой дуры. Она влезла в наш разговор. И стала тянуть парня-продавца на кассу, чтобы он пробил ей какие-то тетрадки. И тут нас всех заклинило, как степлер. Мы все стали орать. Орала бабка, орал продавец, орал я. Мы орали минут пятнадцать.

И вот сейчас я понимаю сердцем, что был не прав.

Второй раз, когда я был не прав, случился накануне. Я тогда написал в фейсбуке, что у меня выходит книга. И через 0,5 секунды появился коммент: «Спасибо, но вашего бреда хватает и здесь». Если бы коммент появился хотя бы вторым, хотя бы через 5 секунд… Но это была первая и мгновенная реакция. Я очень обиделся. И удалил. Получается, я задушил свободу слова? Получается, так.

Я тут испугался: прислали новость. «Критик раскрыла секрет литературного успеха автора пьес для «Гоголь-центра». Новость опубликована на сайте агентства ФАН. Это то самое медиа, которое этим летом опубликовало ролик с «мамой-геем» и вопросом «Такую Россию ты выбираешь?».

Я боялся нажимать на ссылку, как на тысячу вирусных вирусов.

Ну вы сами подумайте, что может быть за таким заголовком: КРИТИК РАСКРЫЛА СЕКРЕТ УСПЕХА.

Господи, что же там?!

Я приготовился читать: «Оголтелый квиросатанист замарал сто шестьдесят страничек, сделанных из убитых русских деревьев, ведь их можно было потратить на брошюру советов сибирской травницы, но нет, издательство с нерусским названием INSPIRIA решило отдать их этому вувузеле гомосексуализма, каждый слог которого – болезненная отрыжка, как если бы сам ковид научился писать. Секрет его – договор с дьяволом, подписанный на Госдепуслугах».

Но, знаете, ничего подобного. Вся статья – это ссылка на статью Лидии Масловой в «Известиях». Например, такая цитата: «По мнению Масловой, которое критик привела в беседе с “Известиями”, доля очарования Печейкина как писателя заключается в его самолюбовании, вызывающем скорее умиление, нежели отвращение».

В общем-то, все.

Ну я даже не знаю, что сказать. Даже не знаю… Такую Россию я не выбирал. Где настоящая критика? Очнись, Россия!

Помню, как меня впервые сфотографировали «как писателя».

Это произошло за час до церемонии премии «Дебют». Ее проводили перед Новым годом, и в зале пушкинского музея повсюду лежали гирлянды. Я нацепил одну из них и ходил. «Гирляндочку все-таки снимите. Вы писатель, хоть и молодой», – попросил фотограф. Оказалось, все это время я ходил с новогодней гирляндой на шее. Я снял. Я все-таки писатель.

Мой образ чрезвычайно нравился молодой писательнице Ире Г. А мне нравились ее сатирические рассказы.

Мы с Ирой много болтали. Потом была церемония, мне дали приз за драматургию. Ире тоже дали – за малую прозу. Обрадованные, мы продолжили разговаривать и после премии. Но сколько веревочке ни виться – ей приходит конец. И нашему разговору тоже. Но тут приехал Ирин муж – невысокий, пухлогубый, красивый.