Стеклянный человек - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Печейкин cтр.№ 19

По-моему, гениальная идея. Обнимите меня!

Написал про каддл-вечеринки и вспомнил, что кое-чего недосказал. Дело в том, что, если честно, я давно исповедую радикальный каддлинг. Самый радикальный – я обнимаю неживые предметы.

История у этого довольно долгая и сложная. Началось все в детстве. Соседка с пятого этажа подарила мне игрушечного филина. С чем это было связано – я не помню. Обычно мне ничего на дарили, а тут – роскошный филин. Помню, что ее маленького сына звали Вовой. Родители потребовали, чтобы я с ним дружил. Вова играл в песочнице, я залез туда и предложил дружбу. Вова сразу бросил мне в глаза песком, а я ударил его кулаком по голове. Был крик. Такая дружба.

И вот после этого у меня оказался филин. Вероятно, мои родители тоже что-то подарили Вове, чтобы исчерпать конфликт. А филин оказался моим «Северным потоком-2».

Много лет я не мог без него уснуть. Если я назову вам возраст, до которого я засыпал с детской игрушкой, то вы сильно удивитесь. А для меня это было невероятно важно, чтобы филя был воткнут в верхний правый угол – между подушкой и стеной. Я помню каждое его синтетическое крыло, порванную резиновую лапку, подклеенный черный глаз. Филя был моей Лолитой.

Прямо скажем – я бы сейчас много отдал, чтобы его вернуть.

С тех пор спать я могу, только если обнимаю что-то. Важно: неживое. Сейчас – это любая подушка. Пару лет назад у меня стала болеть спина и спать на боку стало необходимостью, а с подушкой – это оказалось проще и приятней.

И тогда я узнал про еще одного каддлера. И если я казался радикальным, он просто лукашенко каддлинга – человек, который пошел ва-банк. Это мужчина, и он купил себе на «Озоне» подушку… для беременных. Я даже видел ее – это двухметровая колбаса в чехле с белыми медведями. Эта подушка – обязательное условие его сна. Я до такого пока не дошел. Но… я думаю об этом.

Подушка кажется мне идеальным партнером: мягкая, не ругается, не требует айфон, не жалуется в фейсбуке. Недостатки: нужно стирать. Но, согласитесь, это ничто по сравнению с ее достоинствами.

Каждый раз, обнимая ее, я вспоминаю слова оды Шиллера в переводе Миримского. Их я собственноручно переписал в тетрадочку в ташкентской юношеской библиотеке:

Когда я, как герой «Заводного апельсина», окартинивал в уме эти слова, то никогда не представлял себе обнимающихся людей. Это вульгарно. Однажды я был на протестантской воскресной службе, где нужно было обнять соседа – это показалось мне странным. Объятия миллионов я всегда представлял себе объятием миллионов со своими подушками, игрушечными филинами, с мешочками ароматических саше. Но не людей с людьми.

Если вам кажется это прихотью, то я спрошу вас – зачем тогда пришел коронавирус? Зачем Бог обрушил экономику, рубль, туризм, авиасообщение, театр, фестиваль «Нашествие»? Бог просит вас, чтобы вы поняли, что это серьезно.

Плакать – в подушку, обнимать – подушку, душить – по… А, это я заговорился.

Всем добрый вечер.

Мне захотелось сделать массаж. Ну, чтобы мне его кто-то сделал, я-то сам не умею. Причем долгий массаж, чтобы час лежать и кряхтеть. В последний раз такой был у меня в Костроме, на меня еще горячие булыжники положили. Я тогда не знал, что массаж нельзя делать перед рабочей встречей. Потому что после я был как пьяный. Но, к счастью, в Костроме это незаметно: на каждом столбе объявление «помощь алкозависимым и наркозависимым» или «куплю рога». Я тоже был немножко на рогах.

Шел к метро и увидел, что рядом с домом в бизнес-центре есть массажный кабинет. Название вроде: «Боли – нет, жизни – да!» Записал телефон, на следующий день позвонил. Трубку взял сам массажист. Голос недовольный. Я объясняю, мол, так и так, хотел узнать, как к вам прийти, на сайте нет расписания и проч.

– А что у вас? Травма? Перелом?

– Нет, у меня, знаете, по утрам, бывает, болит спина. Ну, зажимы всякие. Одеревенения!

– То есть вы для удовольствия?

– Ну, для здоровья и…

– …удовольствия?!

Массажист повторил это слово еще раз двадцать: удовольствия? удовольствия! удовольствия…

И тоже раз двадцать дал понять, что его массаж не для удовольствия, а для тех, у кого проблема, у кого болит, у кого сломано, жизнь кого превратилась в ад, кому никто не помог.

В каждой фразе массажист уличал и обличал меня в том, что я хотел удовольствия, но он не такой, он про боль, про последний шанс, про жизнь. И еще он очень дорогой. Я еле отвязался от него. Положил трубку.

Через пару недель был у стоматолога. И решил зайти к физиотерапевту (платные услуги, не городская поликлиника). Сидит пожилая женщина, назовем ее Нарине Самвеловна. Захожу, объясняю. Она меня не прогоняет, кивает, что-то пишет. Выясняю, что она записывает меня на массаж грудного и поясничного отделов.

– А сколько он длится? Час?

– Щтё? Час? Какой час! Дэсят-пятнадцат минут!

– Десять… пятнадцать?.. А вот мне делали массаж в Костроме больше ча…

– Это фсё дэтские игры! Дэсят минут! Шесть днэй подряд!

– Но…

– А ви что, для удоволствыя?

Она подтянула очки на носу и посмотрела на меня: так-так, вот он какой, пациент Печейкин Валерий Валерьевич, сибарит, гедонист, гюисманс. И тут я понял, что между врачами-массажистами есть договор – вытравить из своих рядов тех, кто делает массаж для удовольствия. Их утомило то, что к ним приходят с этой мерзкой целью. Если массаж – то для удовольствия. Массаж – он для боли. Запомни это, Печейкин.

Вечером рассказал об этом другу. Он сразу прислал мне группу в телеграме – там классический долгий массаж, демократичные цены, выезд. Правда, все объявления от мужиков, некоторые приписывают «добавишь 3000 руб. и могу трахнуть». Пригляделся: группа эскортников.

Вот я сижу и делаю выводы. А выводы очень простые. Есть 3 варианта: получить дорогой массаж при адской боли, получить быстрый массаж от Нарине Самвеловны 6 раз подряд. Или получить общий классический массаж от приятного собеседника. И сэкономить 3000 рублей. Или нет.

Буду думать. Буду выбирать.

Разговаривал вчера с другом, и он говорит: «Ну а ты напиши публично о том, что мне сказал. Почему не пишешь? Потому что боишься! Знаешь, что тебя порвут на части!» И вы, наверное, подумали, что я сказал что-то нетолерантное, ксенофобское или плохое про Путина? Нет, я говорил совсем не это.

Я просто признался, что не понимаю, зачем нужен психолог. Но аккуратно добавил: «Лично мне».