Безмолвное дитя - читать онлайн книгу. Автор: Сара Дензил cтр.№ 21

— Да не, ты не подумай, в принципе всё нормально, — поспешно добавил Роб, почувствовав моё раздражение.

— А наверху, на втором этаже — твоя комната и наша с Джейком спальня. Там тоже есть и ванная, и туалет. — Я уже поднялась по лестнице на пару ступенек и тут оглянулась и увидела, что Эйден замер на месте. — Всё в порядке, не торопись!

Я переглянулась с Робом. К чаю, который заварила мне Дениз, присоединился у меня в животе тяжкий груз тревоги: я ведь до сих пор и не думала об этом. Я видела, как неловко ходит Эйден, и понимала, что в течение десяти лет, проведённых в плену, у него не было особой возможности активно двигаться, но я совершенно упустила из виду, что он, вероятно, и по лестнице долгие годы не ходил. В такие моменты я в полной мере осознавала, каковы травматические последствия пребывания Эйдена в заложниках. Вот оно, наглядное свидетельство того, через что ему довелось пройти, что ему пришлось пережить. Вот это самое — ему трудно даже просто подняться по лестнице. Любой шестнадцатилетний пацан взлетел бы вверх за две секунды, перепрыгивая через ступеньку — я это сама регулярно наблюдала в школе, где дети постоянно носятся вверх-вниз по лестнице и отвечают дежурным «Извините, мисс!», когда, как обычно, пытаешься сделать им внушение на сей счёт.

Эйден по-прежнему стоял у лестницы, гипнотизируя взглядом нижнюю ступеньку. Я спустилась к нему и нерешительно взяла его руку в свою.

— Ну давай, тихонечко, по шажочку! — Мягко, но решительно я уговорила его преодолеть первые несколько ступенек. Кожа у него на лбу, на котором проступили капельки пота, вся сморщилась от напряжения, но уже после первых нескольких шагов он приноровился, дело пошло лучше, и я отпустила его руку.

Роб ждал нас наверху со сложенными на груди руками и губами, сжатыми в тонкую тугую линию. Я знала, о чём он думал. Он думал о том, что следует сделать с человеком, похитившим нашего сына.

— Сюда, Эйден. — Меня уже начинало тошнить от звука собственного голоса, потому что из-под лака весёлых и жизнерадостных интонаций со всей очевидностью проступали трещины моего беспокойства. На самом деле я говорила как слабый, больной человек, который готов был в любой момент разрыдаться, но изо всех сил сдерживался. В какой-то степени я даже хотела, чтобы Эйден остался в больнице, и мне не пришлось бы видеть застывшее выражение его лица: здесь, дома, от него становилось ещё печальнее. В больнице и так полно грустных, тусклых лиц, но дома-то все должны быть счастливы. Вынося за скобки случающиеся порой конфликты и разногласия, дом должен полниться улыбками на лицах и смехом, а не жутковатым молчанием пострадавших душ. — Вот твоя комната. Надеюсь, она тебе понравится. Смотри, я разложила по ящикам кое-какую одежду, кое-что повесила в шкаф, вот тут джинсы, а здесь нижнее бельё. Полотенца в шкафчике в коридоре. И… наверно, это глупо, но… вот Ореховый Дракон. — Я вытащила дракона из его укрытия и торжественно показала Эйдену, будто какую-то драгоценную старую вещицу. Эйден смотрел, но никак не реагировал.

— Да ладно, приятель, неужто ты забыл Орехового Дракона?! — удивился Роб. — Ты же всегда с ним спал!

— Папа иногда звал его Дракошей, а дедушка… — Я осеклась, вспомнив, что до сих пор не сказала Эйдену о смерти бабушки и дедушки.

Не успела я продолжить свою мысль, как Эйден вдруг сделал шаг вперёд и быстрым движением выхватил дракона у меня из рук — на фоне его обычной малоподвижности это движение показалось молниеносным. Он уставился на дракона, и у меня перехватило дыхание: неужели настал тот момент, когда он нарушит своё долгое молчание? Я наблюдала, как он вертит дракона в руках, сгорая от нетерпения в ожидании хоть какой-то реакции… абсолютно любой. Любого звука в ответ было бы достаточно — крика, невнятного стона, одного слова, одной буквы. Чего угодно, что дало бы мне знать, что мой Эйден всё ещё на этом свете, жив-здоров и скоро сможет рассказать мамочке обо всех тех плохих вещах, что с ним приключились.

Но он поднял голову и посмотрел на меня с таким же, как и прежде, пустым выражением на лице. Ничто не изменилось в его карих глазах, они не выражали ни тени эмоции.

— Что ж, ладно, пойдём, я покажу тебе свою комнату, — сказала я, на сей раз не в силах замаскировать прорезавшую голос хрипоту.

* * *

Когда борьба моего голоса с тишиной вконец его обессилила, а воображение Роба перестало подсказывать ему интересные для разговора темы, мы усадили Эйдена на диван в гостиной, включив на телевизоре канал для детей. Я приготовила ему чашку чая с молоком и тосты с «Нутеллой» и оставила его наедине с ярким мельтешением на экране.

Выйдя на кухню, я дала волю чувствам. Я не сдерживала слёз и рыдала Робу в футболку ровно до тех пор, пока не слёзы не закончились. Он сделал чай с мятой и усадил меня на скамейку у стола. Дениз неуклюже крутилась рядом, вытирая пролитый чай и моя те несколько тарелок, которыми мы успели воспользоваться с момента возвращения домой, а Маркус большую часть времени провёл, уткнувшись в телефон и опираясь на стул в какой-то странной позе. Роб некоторое время сверлил взглядом их обоих, после чего Дениз не выдержала и, извинившись, вышла из кухни, прихватив с собой Маркуса.

— Что, чёрт подери, мне теперь делать?! — Я провела рукой по животу и вспомнила о том, как носила Эйдена: это был просто ад. Меня рвало, спина постоянно болела, роды были очень тяжёлыми. Я думала, что после такого никогда не смогу нормально общаться с Эйденом, но как только акушерка дала его мне на руки, я поняла, что до этого момента понятия не имела, что такое любовь. Всю боль и неприятные ощущения как рукой сняло, будто бы это кого-то другого рвало в мусорное ведро рядом со школьным актовым залом, и кто-то другой почти двадцать часов провёл в родовых муках. Ничего плохого больше не существовало; мой прекрасный малыш явился на свет и плюхнулся ко мне на ручки, и так оно и будет всю оставшуюся жизнь.

— Ему просто нужно время. — Роб отхлебнул чаю и скривил лицо. — Что это за хрень?!

— Плохо заваренный травяной чай. Долго у тебя пакетик в кипятке?

— Не знаю, Эм. Ты стала другой. Ковры кремового цвета, травяной чай? Это разве про тебя? Помнишь, как мы праздновали рождение Эйдена?

— Полбутылки водки на скамейке у Дремучей Долины. Помню. Мне пришлось сидеть на подушке, потому что швы всё ещё болели. Эйден был в слинге, и мы просидели до тех пор, пока не стало холодно, а потом ели мятные конфеты перед тем, как вернуться домой к моим родителям. Хорошо было, тем более что я заблаговременно сцедила молоко, так что можно было выпить. Но если честно, Роб, ты правда думаешь, что мы тогда вели себя правильно? Мы были больше похожи на каких-то испорченных детишек. Представляешь, если бы мы до сих пор сидели и пили водку… А Эйдену сейчас нужна крепкая опора.

— Знаю. — Роб постучал пальцем по керамической кружке, уставившись на чай. — Как же ты сильно изменилась. Ты… как бы…

— Что?

— Ты в самом деле счастлива с этим всем? — воскликнул Роб, обводя рукой пространство кухни и тыкая в аккуратные полки и идеальную отделку шкафчиков. — Где твой характер? В чём проявляешься ты? Ведь это всё он! Из твоего тут только одна картина, которая, кстати, единственное цветное пятно во всём доме, а всё остальное просто какое-то… стерильное!