И возьми мою боль - читать онлайн книгу. Автор: Чингиз Абдуллаев cтр.№ 14

— Я тебя и не узнал, — признался Цапов, — как ты здесь оказался?

— Я мог бы задать и тебе этот вопрос, — горько усмехнулся Стольников.

— Ты работаешь на него? — показал на больницу Цапов.

— А ты работаешь по-прежнему на государство? — парировал Стольников.

Они помолчали. Цапов тоже достал сигареты и закурил.

— Сколько лет мы не виделись, Слава, — миролюбивым голосом сказал он, — по-моему, лет десять.

— Ровно тринадцать лет и восемь месяцев, — желчно заметил Стольников, — я точно помню день, когда меня арестовали.

— Меня тогда не было в Москве, — тихо сказал Цапов, — я был в командировке, ты же знаешь.

— А когда вернулся, то уже ничего не мог сделать, — закончил за него Стольников.

— Не правда, — жестко возразил Цапов, — я писал в прокуратуру, подавал рапорты начальству. Я доказывал всем, что ты честный человек. Но я был тогда всего лишь лейтенантом. Обычным лейтенантом. Меня никто не хотел слушать. Я ничего не мог сделать.

— Сейчас ты, наверно, уже полковник, — издевательски сказал Стольников.

— Подполковник, — кивнул Цапов, — я же тебе объясняю, что ничего не мог сделать.

— Но ведь ты работал со мной. Был моим напарником, — упрямо настаивал Стольников, — они обязаны были поверить.

— В восемьдесят третьем милиции не верили, — мрачно сказал Цапов, — начались «андроповские чистки». Убрали Щелокова, к нам перевели Федорчука, который ничего не смыслил в нашем деле, но был убежден, что половина личного состава жулики и проходимцы. Такое было время. Нужны были показательные процессы, чтобы убедить всех в коррумпированности сотрудников милиции. И ты попал под эту волну.

— Но ты ведь знал, что я не виноват. Что я не брал этих денег, — зло сказал Стольников. — Знал, что мне их подбросили. Почему же ты промолчал?

— Я не молчал, — упрямо повторил Цапов, — я же тебе говорю, время было такое. Меня просто послали подальше. Я ходил на прием и к генеральному прокурору, вернее, он меня не принял, но я к нему записывался. Я даже просился на прием к министру, но тот меня тоже не принял. А потом мне посоветовали вообще не лезть в это дело. Я писал тебе в колонию.

— А я не читал письма, — горько сказал Стольников, — с тех пор, как получил письмо от своей стервы, где она сообщала, что решила со мной развестись. Я не читал после этого ни одного письма. Сжигал все, что мне приходило. Решил отрезать свою прежнюю жизнь, а потом начать все сначала.

— И начал? — спросил Цапов, показывая на больницу.

— А что мне оставалось делать? С голоду подыхать? Или швейцаром где-нибудь в казино устроиться?

— И ты решил стать бандитом.

— Во всяком случае, здесь я делаю то, что умею. И ты мне мораль не читай. Видел я эту мораль и когда меня брали ни за что, и когда меня в колонии гноили. Ты ведь знал, что деньги мне подбросили.

— Конечно, знал, — кивнул Цапов, — поэтому и ходил повсюду. Но доказательства были железные. На деньгах оказались твои отпечатки.

— Так эта дрянь ведь меня тогда обманула, — пояснил Стольников, — откуда я знал, что ее подослали из КГБ. Она ходила ко мне несколько дней, а потом сказала, что знает, где прятал деньги ее бывший любовник. А мне как раз нужны были эти деньги, как доказательство его вины. Он ведь забрал из сберкассы новые пачки денег, номера которых были переписаны. И я решил, что если номера совпадут, то дело можно закрывать. Когда она принесла мне деньги, я от радости ни о чем не думал. Сразу взял их и сел сличать.

— Нужно было вызвать еще кого-нибудь, — вставил Цапов.

— Ты мне еще про понятых расскажи, — отмахнулся Стольников. — Откуда я мог знать, что все так получится. Сижу в своем кабинете один, сличаю номера денег, и вдруг врываются сотрудники КГБ, прокуратуры, кричат — руки на стол, и сразу показывают на деньги. А заодно и на мои руки, где уже остались следы их порошка, которым они деньги обрабатывали. Ты ведь знаешь, что на деньгах тогда писали слово «взятка». Можно было увидеть в ультрафиолетовых лучах. И возражать невозможно. Сколько я ни доказывал, что деньги взял на проверку, никто мне не верил. Прокурор даже издевался надо мной, сказав, что на проверку нужно было брать большую сумму, чем эта. И мне дали на всю катушку. А ты говоришь, стал бандитом… А кем я, по-твоему, должен был после этого стать?

— И сейчас работаешь на этого упыря?

— На себя, — зло сказал Стольников, — а этот упырь, кстати, не такой уж и плохой. Бывают и похуже.

— Бывают, — согласился Цапов, — только для меня они все на одно лицо.

— Разные у нас с тобой взгляды на лица, — ответил Стольников. — Я такие рожи в колонии видел, что не дай тебе боже. Они снова помолчали.

— Ты был на даче вчера? — вдруг спросил Цапов.

— Нет, не успел. Мне устроили засаду, и я чудом остался жив.

— Где?

— Этого я тебе не скажу.

— Но ты можешь объяснить, что происходит? — настаивал Цапов.

— По-моему, все и так ясно, — усмехнулся Стольников, выбросив окурок, — на него решили наехать. Не знаю почему, но догадываюсь кто. И, как видишь, устроили все с размахом. Вы же не дети, Константин, должны понимать, что такое нападение с гранатометами в Москве могли организовать лишь несколько человек.

Вот и ищите среди них обидчика Исмаила Махмудбекова.

— Спасибо и на этом.

— А как девочка? — спросил, в свою очередь. Стольников. — Она у вас?

— Нет, мы ее действительно ищем. Ее нигде нет. Мы проверили все дачи вокруг, но нигде ее не нашли.

— Думаешь, ее забрали с собой? — помрачнел Стольников.

— Нет, — убежденно сказал Цапов, — не думаю. Я там сегодня был. Ты знал такую женщину — Светлану Михайловну?

— Знал, конечно, — мрачно признался Стольников. — Она была самым близким другом нашего босса. Но ее же вчера убили.

— Вот именно. Убили у задней калитки. Она успела закрыть дверь и выбросить ключи, когда ее расстреляли. Понимаешь, что случилось. Она не убежала, хотя могла бы успеть, там рядом густой лес, а закрывала дверцу, словно помогая кому-то сбежать. И потом ключи выбросила. А мы в лесу, рядом с дачей, нашли браслет, на котором было написано имя — Ирада. Значит, девушка успела убежать. И где она теперь, мы не знаем.

— Ее нужно найти, — задумался Стольников, — отец ее безумно любит. Если с ней что-нибудь случится, он сойдет с ума.

— Ты можешь нам помочь? — спросил Цапов.