Границы человечного - читать онлайн книгу. Автор: Анна Шульгина cтр.№ 54

Алексей, сосредоточенно крутивший руль, на это ничего не сказал, но в зеркало заднего вида я заметила легкую улыбку, которую он тут же подавил. Вот что за черствое создание, а? У ребенка первый профессиональный успех, трудно похвалить, что ли? Тем более что Юра смотрел куда угодно, но не на отца. Но с каждой секундой тишины его радость понемногу улетучивалась.

То ли услышал мои мысли, то ли до самого дошло, но Леша, уже притормаживая перед массивными коваными воротами, все-таки среагировал:

– Молодец, горжусь тобой.

У меня аж от сердца отлегло. Зато привалило на плечо – окончательно уснувший Антон попытался улечься удобнее, воспользовавшись подручным материалом. То есть, мной. За что и поплатился.

– Ты чего дерешься?! – Он схватился на нос, которому достался щелчок, но потом, зевнув до хруста в челюсти, оттаял. – Мы уже приехали, что ли?

– Спал бы дольше, – Леша повернулся к нам. – Мы сходим на разведку, сидите в машине и никуда не выходите.

На что не люблю, когда так бескомпромиссно отдают приказы, но тут поддалась командному тону, поэтому только и успела, что кивнуть.

Алексей с Юрой, прихватив улыбчивого Петю, скрылись за кустами, оставив нас на растерзание страхам и нервозности.

– Чего там разведывать, идти надо… – Хотя идти тоже не хотелось, но бездействие только усугубляло душевные терзания.

– Тебе сказали сидеть, вот и сиди, что за манера – лишь бы наперекор? – Антон дурашливо улыбнулся, но глаза оставались серьезными. – Аль, хватит ерзать, Воропаев мужик серьезный и далеко не дурак. А тут ещё и личный интерес. Уделает твоих милых родственниц так, что любо-дорого.

– Да я не столько сомневаюсь в нём, сколько переживаю. Неспокойно мне.

Ощущение надвигающейся беды меньше не становилось. Наоборот, медленно, но верно затягивало.

– Что неспокойно, это правильно. Плохо, когда человек ничего не боится и ни за кого не переживает, а беспокоиться за близких это очень даже нормально.

Я с недоумением глянула на Антона. Чего это его на философию потянуло?

– Ты здоров ли? Или совсем бабы заездили, вот-вот о смысле жизни заговоришь, за мемуары сядешь?

Он досадливо отмахнулся:

– Нет в тебе уважения к мужским мыслям! Бесчувственное ты создание. Скорей бы уже за этого блохастого замуж отдать, хоть вздохну спокойно.

– У него нет блох, – машинально заметила я. – А чего сейчас-то спокойно не дышится? Бюст Афродиты кислород перекрывает?

Судя по тому, как Антон передернул плечами и скривился, дивное видение уже перекочевало из его приемной куда-то в другое место. Главное, что далеко, а то можно и не сдюжить такого объема счастья.

– Не поверишь, я себе зарок дал – пока окончательно не пристрою тебя, сам не женюсь. В очередной раз.

«Окончательно» прозвучало несколько зловеще, всё-таки надеюсь, что он имел в виду семью, а не кладбище.

– Хорошо хоть только меня, если бы речь шла про всех бывших, ты бы больше никогда не женился.

– Только при моей матери такого не говори, она до сих считает, что ты меня приворожила, совратила, а потом бессердечно бросила. И теперь я никак не избавлюсь от этого приворота, вот мечусь, горемычный, не в силах обрести семейное счастье.

Хорошая фантазия у достойной женщины.

Несмотря на вялое переругивание, мы оба не сводили глаз с калитки. Кто знает, что там ждет, да ещё и Лешки до сих пор не видно…

Он вынырнул из-за куста так неожиданно, что я вздрогнула. И, наплевав на запрет, выскочила из машины:

– Ну как?

– Всё тихо, – он взял меня за руку, крепко сжимая запястье. – Сейчас неторопливо и спокойно идём в дом. Говорить буду я, постарайся никого не провоцировать и не волноваться сама, договорились?

– Постараться постараюсь, но гарантировать не могу. Где Юра?

И микроавтобус, и машина младшего Воропаева, за руль которой сел кто-то из сопровождения, после въезда в деревню пропали из виду.

– Он с ребятами, проверяют периметр, если понадобится, подстрахуют в качестве грубой силы. Готова?

Я кивнула и, не отпуская его руки, пошла к калитке. Временно покинутый и позабытый Антон молча шел рядом, с любопытством оглядываясь по сторонам. Его в святая святых рода не приглашали даже в бытность моим мужем, пусть хоть теперь душу отведет.

Изгибающая тропинка вывела нас во двор, затененный высоченными елями. Даже сейчас, когда температура поднялась выше тридцати, тут было сумрачно и прохладно. Лохматая рябина прилегла на крышу старой беседки, и так со всех сторон оплетенной ипомеями.

Тишина давила на уши. Странно, ни пения птиц, ни звона сверчков не было слышно. И это напрягало ещё больше.

Чтобы попасть в дом, пришлось обогнуть его, заходить с черного входа не захотелось. Судя по трухлявому дереву ступенек, пользовались им крайне редко, но не только риск сломать ногу, провалившись на пороге, остановил меня. Сама по себе крепкая деревянная дверь никак не вызывала желания себя трогать. Кстати, когда я появлялась здесь последний раз, выглядела она совсем иначе.

Если задний двор производил несколько гнетущее впечатление, то фасад можно помещать на глянцевые страницы. Несмотря на немалые размеры и возраст, дом выглядел игрушечкой. Вылизанные до нестерпимого блеска окна, яркие ставни и веселые занавески… Только стоящие чуть поодаль три машины нарушали общее впечатление, но все равно полное сходство с пряничным домиком. Внутри которого живет злая колдунья.

Она нас встретила прямо на пороге, оказав честь. Не всякому гостю открывает дверь сама глава клана ведьм.

– Что же вы так долго, уже и чай стынет, – Марьяна Никитична окинула нас долгим пристальным взглядом, задержавшись на мне на пару мгновений дольше. На Антона и вовсе только на долю секунды глазами повела. Никаких гримас и выраженного недовольства. Впрочем, я более, чем уверена, о нашем визите ей было известно ещё в тот момент, когда машины только свернули к Макеевке. Как и о засадном батальоне. – Проходите.

Она пошла в дом, не проверяя, следуем ли за ней. И только по тому, как на секунду дрогнули уголки губ Алексея, поняла, что едва слышный шепот: «Сколько же можно всякую дрянь в дом приводить?», мне не послышался. Милая старушка.

Хотя как раз старушкой она ничуть не выглядела. Уже немолодая женщина, даже примерный возраст которой я не бралась угадать. На вид лет шестьдесят, никак не больше. Хотя даже по самым приблизительным подсчетам не меньше восьмидесяти.

Ни неопрятных редких кудельков, ни шаркающей походки – бабуля признавала только туфли на каблуках, пусть и невысоких. Благородная седина уложена в короткую элегантную прическу, да и строгое платье демонстрировало удивительно тонкую для её возраста талию. Это вам не покромсанные пластическим хирургом эстрадные бабушки, которые про улыбку забыли, иначе кожа на щеках лопнет. Её возрастная привлекательность была, по большей части, природной. Ещё один бонус ведьм.