Пепел и пыль - читать онлайн книгу. Автор: Ярослав Гжендович cтр.№ 5

Мне обязательно нужна была эта фигурка, а киоск оказался закрыт. «Матиболо! Матиболо!» – вопил я. Истерика продолжалась так долго, что мои родители всерьез подумывали, не взломать ли киоск. Наконец его открыли, и первым клиентом в тот день стала моя мать, а когда я отправился в детский сад, в моем кармане в полной безопасности лежал Матиболо. Лишь по прошествии многих лет, полных пугающих и исключительных событий, до меня дошло – не Матиболо. Мартин. Мартин Борроуз. Сержант Мартин Борроуз из Сиднея.

После кошмары меня больше не мучили. Лишь когда в возрасте двенадцати лет я свалился с лестницы и лежал в больнице с тяжелым сотрясением мозга, в фосфоресцирующем полумраке ночи увидел, как вокруг моей койки собираются скексы. Я слышал их хриплый шепот и видел жуткие, напоминавшие птичьи черепа лица; похожие на комья черной паутины тела и стекловидные кривые когти.

Мгновение спустя во двор с обычным для того времени протяжным воем въехала скорая – и скексов будто ветром сдуло. Они насытились и больше не приходили к моей койке.

Прошлое вернулось, когда я начал взрослеть, но уже не в виде кошмаров. Впервые это случилось, когда однажды летом я задремал днем, утомленный жарой. Потом, ночью, я не мог заснуть и в конце концов провалился в подобие полусна, заполненного неопределенными кошмарами. Я помню, как хотел проснуться и не мог. Я знал, что мне снится сон, но не мог его прервать. Я пытался скатиться с кровати, пытался встать, пытался открыть глаза, но тело не слушалось. Казалось, меня разбил паралич. В конце концов до охваченного паникой мозга дошло, что я мечусь по постели, что я встал и открыл глаза и смотрю на самого себя, лежащего на спине. Я открыл внутренние глаза.

Тогда я впервые оказался в краю Полусна, в Междумирье. Впервые увидел его красное небо и Ка всех обыденных предметов, стоящие на их месте подобно мрачным муляжам.

Это не загробный мир, еще нет. Загробный мир намного выше. Это лишь трещина, щель. Дыра между жизнью и смертью, полная теней и сомнений. Там находятся мертвые или полуживые души всего, что нас окружает. Там стоят такие же здания, такие же стулья и зеркала, но они выглядят иначе, ибо это не те же самые предметы, но их призраки. Их Ка. Их отражения в краю Полусна.

Сперва я сам хотел туда вернуться. Междумирье пугало, но и завораживало. Я был лишь подростком, читал книги о развоплощении и астральных телах. И занимался йогой.

А потом оказалось, что я не могу перестать туда возвращаться почти каждую ночь. И что Междумирье не пусто и безопасно. Это был не тот мир, где я мог бы скользить подобно призраку, проникая сквозь стены, чтобы добраться до комнаты, где спит королева красоты нашего класса, и безнаказанно наслаждаться видом обнаженного тела ни о чем не догадывающейся шестнадцатилетней девушки.

Оказалось, что это царство демонов. Пограничье. Место, где обитают те, кто не смог найти свой путь на Ту Сторону, куда забираются создания из других пределов, у которых нет сил, чтобы появиться в нашем мире. Ближайшее место, откуда они могут до нас добраться, – Междумирье.

Поняв, что не могу освободиться, я сошел с ума. Край Полусна сам призывал меня каждую ночь, затягивая в гущу призраков и чудовищ, порожденных нашей низостью и питающихся нами.

Лекарства помогли. Не знаю, излечили ли они меня от шизофрении, но, во всяком случае, разорвали связь между мной и Междумирьем.

Потом я вернулся туда уже сознательно.

Мне помог Сергей Черный Волк. Я познакомился с ним благодаря своей профессии этнолога, когда путешествовал с экспедицией по краю эвенков. Именно там, сидя в его хижине за самоваром и стопками спирта, я понял, что впервые могу кому-то об этом рассказать. Сергей – маленький худой азиат с плоским как сковородка лицом – тоже почувствовал во мне братскую душу. Он надевал для меня свою куртку из оленьей шкуры, увешанную жестяными побрякушками, брал в руки бубен, плескал спиртом в огонь и рассказывал мне сказки о мудром Ли́се. Он учил меня знаниям о Древе Жизни и мирах, которые находятся над и под нами – но лишь затем, чтобы я мог писать свою докторскую.

Потом, когда я выключал переносной катушечный магнитофон «Каспшак» и убирал фотоаппарат «Смена», мы начинали разговаривать по-настоящему. И только тогда Сергей показывал мне, что на самом деле значит сибирский шаман. Только с глазу на глаз. Таков был договор.

Сергей научил меня собирать хрупкие маленькие грибочки на красных ножках, добавлять травы и лишайники, делать из всего этого настойку на крепком домашнем спирте. Именно благодаря ему я вернулся в Междумирье.

«Ты должен туда вернуться, – говорил Черный Волк. – Иначе не узнаешь покоя. И всегда будешь бояться».

Я боялся – и пил настойку.

А потом я лежал под жутким красным небом Междумирья, видя над собой колючие призраки кедров, пронзающих клубящуюся бесконечность, и мне казалось, что стая зубастых, поросших черной шерстью тварей разрывает меня в клочья, а потом собирает обратно рыжими от моей крови лапами.

Я умер и родился заново.

Но я научился входить в Междумирье совсем иначе, уже не как туманный, проникающий сквозь стены астрал. Я мог появиться там как существо из плоти и крови. И мне уже было не так легко причинить боль.

Именно тогда я встретил Селину.

Она сама влекла меня к себе – в полуразвалившуюся беседку из войлочных плит и шифера, куда ее затащили. На садовые участки для рабочих, на серый цемент, которым залили ее неглубокую могилу.

Каждую ночь она выкапывалась из-под цементного пола кровавыми пальцами со сломанными ногтями, пронзительно воя от ярости и тоски. На ее зеленоватом теле остался лишь сгнивший обрывок купальника.

Вполне хватило бы ее успокоить и перевести на другую сторону. Я мог это сделать, но тогда об этом не знал. Селина слишком долго была прикована к этой беседке и цементному полу. Думаю, в астральном смысле она слегка сошла с ума.

Я нашел этот садик. Беседка стояла точно так же, как и ее тень в Междумирье, а постаревший убийца сгребал засохшие листья, опадавшие с кривых яблонь. Я запомнил его лицо.

Потом однажды ночью я добрался до него в Междумирье. Он спал в собственной постели, туманный и нереальный. В ту ночь уже от меня убегали другие по окутанным мглой и засыпанным пеплом улицам страны Полусна.

Я смотрел на его двоящееся тело – материальное, едва видимое и туманное, и слабый светящийся астрал, походивший на тусклое сияние.

Я помню свой гнев. Гнев Селины. Услышав шипящий шепот, напоминавший шелест сухой листвы, я увидел, что из шкафа выходит скекс, по-птичьи крутя клювастой головой. Голова поворачивалась из стороны в сторону, а вокруг клюва черной змейкой извивался тощий язык.

Сперва я услышал собственный рев, а потом врезал скексу по морде.

Это было безумие. Он должен был меня убить.

Но он просто сбежал.

А потом я воткнул руку в худую грудную клетку, облаченную в бордово-синюю пижаму, и нащупал твердое скользкое сердце, затрепетавшее в моей ладони как воробей.