Замок на двоих. Любовь короля эльфов - читать онлайн книгу. Автор: Александра Черчень cтр.№ 8

– Так сумеешь? – настойчиво повторил Кэйворрейн. – Ничего сложного! Обычную косу, без изысков.

– Да, конечно, – согласилась я. – Хотя ты наверняка можешь сделать это сам. В том числе магией.

– Могу, – согласился король. – Но это каприз. Невинный королевский каприз.

– Ясно, – кивнула я. – Ну ладно, я попробую.

– И потом… Мне нравится, когда ты касаешься меня. Твои пальцы, Элла, – они словно капли вечернего дождя, того, что танцует на грани Черных долин…

Я подавила вздох. Вот сейчас он что мне выдал – комплимент или оскорбление? Потому что в Черные долины меня таскал ненормальный Благой рыцарь, позиционируя их как один из самых ужасных ужасов. Или есть еще какие-то Черные долины?

Кажется, это называется эмоциональные качели. И не только словесные! Поласкать, бросить, поговорить о теле, поговорить о серьезном, чмокнуть в лобик как сестру, медленно одеться, демонстрируя все, что можно продемонстрировать… Теперь вот – косичку заплести…

Его величество одарил меня нежной улыбкой и протянул расческу – деревянный плоский гребешок без всяких изысков.

Королевские волосы были шелком. Волшебным эльфийским шелком, сделанным из какой-нибудь волшебной воды из волшебного озера в волшебной стране. Да, именно так. Потому что перебирая их, разделяя на пряди, переплетая, я ни о чем больше думать не могла, испытывая невероятное тактильное удовольствие.

Шевелюра у его величества была шикарная: густая, пышная, длиной до пояса, а потому возилась я долго. Да ведь и в этом опыта никакого нет! Как-то не приходилось мне никого заплетать – ни женщин, ни тем более мужчин!

А учитывая, что сидел он на пуфике и иногда прикасался спиной к моим ногам и животу… Спрашивается, случайно или нарочно?

Словом, к середине сотворения королевской прически я была готова и сама прижаться к нему поплотнее, и вместо парикмахерских услуг зарыться лицом в этот великолепнейший матово-черный шелк… и вообще.

Собрав всю силу воли, я отступила на шаг и предложила:

– А ты не хочешь вплести сюда ленточку?

– Прости? – ошеломленно спросил Кэйр. Даже обернулся.

– Ну ленточку, бантик! Как украшение!

– Бант крепится у шеи на готовую косу. Или же на ее кончик, – уведомили меня. – Но это не мой стиль.

Пожалуй. Особых украшалок я на нем действительно ни разу не видела. Но с другой стороны, мужик, который держит на прикроватной тумбочке собственный портрет с плюшевым медведиком, может иметь и тайный стиль! Я уж не говорю о тапочках…

– Как скажешь, – смиренно согласилась я вслух. – Но мне по-любому нужна какая-то ленточка или резинка. Скрепить косу.

Мне тут же протянули серебристый кожаный ремешок, и в королевской спальне опять повисло молчание.

А когда я завязала этот ремешок банальным двойным узелком, его величество развернулся на пуфике, обхватил руками мои ноги и осведомился:

– Что хочешь за услугу?

Почему-то стало очень обидно. Нервы, видимо, сдали.

– Это была очень серьезная услуга, – задумчиво сказала я. – И она требует серьезной оплаты.

– Меркантильная девочка… – с явным удовольствием заявил Кэйр. – Но я согласен. И готов рассмотреть варианты.

– Акт любви? – невинно спросила я. В конце концов, я же собиралась его соблазнять! Хотя уже понятно, что он способен прервать это самое соблазнение в любой момент. Но почему не поговорить об этом?

– Какой именно акт? – уточнил король столь же невинно.

– Ну такой… – пояснила я, всеми силами стараясь не краснеть. – Настоящий. Полный. Ну знаешь, вот все эти птички, бабочки, зверьки… У них еще после такого акта появляются детишки.

– Ты хочешь детишек? – И такое искреннее изумление на лице…

– Кэйр, детишек хотят практически все женщины. Но нет. Я хочу…

– Да? – подтолкнули меня.

– Меня интересует сам акт!

Дивный мерзавец сладко улыбнулся и заметил:

– Тебе идет румянец.

Значит, все-таки покраснела…

– Но нет, – продолжил Кэйворрейн. – Такой вариант, увы, невозможен. И поверь, меня самого это печалит. Подумай еще.

Конечно, влюбленная я – это жесть. Сама в шоке. Но, по счастью, это прекрасное чувство еще не все вытеснило из моей бедной головы. К примеру, осталась совесть.

– Кэйр, а если я попрошу не для себя?

Король прищурился и отстранился. Ну и я быстренько отступила подальше.

– А для кого?

– Тот… я забыла, как он называется… Лесной дух, низший фейри…

– О ком ты?

– Зайчишка! Который меня надоумил попросить у тебя свободы разума.

– А…

На идеальное лицо легла тень. Очень заметная такая тень…

– Тот скоге… – проговорил король. – Но я пощадил его.

– Ты сделал его жучком!

– Он заслужил наказание.

– А можешь отменить? Он уже побыл жучком, уже наказан… Кэйр?

– Да-да… Я слышу тебя, моя очень добрая пряха. Что ж. Может быть, ты и права.

– В чем? – удивилась я.

– Наказание не соответствует преступлению. Точнее, перестало соответствовать. Я согласен, Элла.

Не вставая с пуфика, он щелкнул пальцами, и поначалу я ничего не заметила. До тех пор, пока Кэйр не указал на столик. И вот там, на зеленой тарелочке, точнее на кружочке апельсина, надкусанного королевскими зубами…

Действительно, обычный жучок. Коричневый, маленький совсем, притворившийся дохлым.

Еще один щелчок длинных пальцев, и на его месте, накрыв пушистым задом всю тарелку, появился зайчик с человеческим лицом. Очень уродливым лицом: свернутый на сторону крючковатый нос, скошенный подбородок, верхняя губа вздернута так, что торчат клыки…

Зайчик соскочил с тарелки и буквально расстелился по столу. Длинные ушки, словно тряпочки, упали перед головой.

– Ваше величество… – прошептал тоненький голосок. – Ваше…

– Пошел домой, – буркнул Кэйворрейн, и зайчишка исчез.

А я с размаху уселась на кровать и выдохнула.

– Довольна? – резко спросил король. – Видела? Он прощен.

– Спасибо, – сказала я растерянно.

– Пожалуйста. А теперь тебе пора. Я приду за тобой ближе к ночи. Не забудь как следует поесть, мы продолжим обучение.

Меня подняли с кровати и толкнули вперед – прямиком в мою комнату, я даже не заметила перехода. Обернулась – но Кэйра не было.

Он сказал: преступление перестало соответствовать наказанию. То есть…

Король Неблагого Двора перестал сожалеть о том, что у его пряхи есть свобода разума? Ведь так?