– Что?
– Ты не ослышался: пятьдесят тысяч. На сегодняшний день у
него на счете около восьмидесяти тысяч. Предупреждаю, Перри, мои источники
неофициальные. Банк мне подобной справки не давал.
– Важно другое: человек, сообщивший эти сведения, высказывал
предположение или нет?
– Сначала я тоже так решил, но потом убедился, что эта
информация вовсе не плод чьей-то необузданной фантазии. Послушай, ведь ты
представляешь интересы вдовы Прескотта. Поэтому мы можем сходить к управляющему
банком и совершенно официально запросить у него сведения о Прескотте.
– Боюсь, что они не станут откровенничать на эту тему до тех
пор, пока ее не введут во владение.
– Поскольку речь идет о кругленькой сумме, они не захотят
быть чересчур придирчивыми, чтобы не поссориться с наследницей и лишиться таким
образом богатой клиентки.
– Что ж, попытаться можно…
Раздался звонок, Делла подняла трубку, потом повернулась к
Мейсону:
– Это Карл Хелмелд. Он настолько возбужден, что ничего
нельзя понять. Он просит вас немедленно приехать.
Мейсон кивнул, взял трубку параллельного аппарата, стоящего
у него на столе, и сказал:
– Здравствуйте, Карл. Что произошло?
– Ради бога, быстрее!
Это был настоящий крик о помощи.
Мейсон опустил трубку на рычаг, подмигнул сидящему напротив
детективу и сказал:
– В каждом деле сначала на тебя обрушивается масса
разрозненных, запутанных сведений, усложняющих обстоятельств, но понемногу
всему находится объяснение: самое сложное становится простым и ясным, надо
только начать распутывать с нужного конца. В этом деле все началось с хромой
канарейки, но с тех пор невероятно разрослось и запуталось. Причем все новые
факты, обнаруживающиеся в ходе расследования, пока только все усложняют.
Дрейк кивнул:
– Еще она деталь, Перри: неплохо бы тебе заехать на
Лоран-Билдинг и поговорить с Джорджем Реем, партнером Прескотта. Даже если у
тебя ничего не выгорит в банке, с Реем у тебя должно получиться, потому что ему
все равно придется отчитываться перед вдовой Прескотта, а ты, как ее
поверенный, можешь тоже устроить ему кучу неприятностей. Скажем, придраться к
делам его агентства, правильности ведения учета и так далее.
Мейсон согласно кивнул, взял шляпу и улыбнулся Делле:
– Ну, я поехал. Теперь ты видишь, каково договариваться с
дорогим сыскным агентством о вспомогательной работе? Он сидит развалясь в твоем
кабинете, а ты изволь шнырять по городу в соответствии с его указаниями. Ладно.
Мне надо забежать побриться, ну а потом я буду либо в конторе «Прескотт и Рей»
на Лоран-Билдинг, либо в банке «Секонд Фиделити». Так что, Делла, в случае
необходимости ищи меня там. Пошли, Пол, пройдем вместе хотя бы до лифта. Мне
хочется задать тебе парочку вопросов. А как дела с найденным полицией
револьвером? Не из него ли был убит Прескотт?
– Из него. Мало того, по номеру было точно установлено, что
револьвер принадлежит Дресколлу. Все три пули были выпущены с близкого
расстояния именно из этого револьвера.
– Когда наступила смерть?
– Патологоанатом даже после вскрытия не смог ответить
определенно. Ты же знаешь, как они осторожничают! Копаются в желудке покойника,
толкуют о каком-то трупном окоченении, а время убийства называют столь
неопределенно, что хоть плачь.
– Понятно… Ну а что говорит патологоанатом?
– Говорит, что убийство произошло между двенадцатью и
двенадцатью тридцатью.
– Господи! Тело было найдено около пяти часов!
– Да, примерно. Но сузить временные рамки они никак не
соглашаются. Полицию такой вариант вполне устраивает, потому что как раз в это
время в доме видели Джимми Дресколла с его злосчастным револьвером.
Мейсон нажал на кнопку, вызывая вверх кабину лифта.
– А вдруг это все-таки Рита решила сыграть злую шутку с
сестрой и…
Кабина поднялась, дверь лифта плавно раскрылась, Мейсон
вошел в нее со словами:
– О'кей, Пол. Начинай поскорей работать по этим новым
направлениям. Сразу же сообщи мне, если что-нибудь прояснится.
Всю дорогу до зоомагазина Карла Хелмелда Мейсон продолжал
хмуриться.
– Что случилось, Карл? – были его первые слова, когда он
увидел взволнованного владельца магазина.
– Они забрали ее, герр Конселор! Они ее забрали!
– Вы имеете в виду канарейку?
– Да. Да. Они явились – полиция – и забрали птичку.
– Интересовались, почему канарейка хромает?
– Нет. Но лапки ее осматривали.
– Как вы думаете, они что-нибудь понимают в канарейках?
– Нет, но они сказали, что покажут ее эксперту.
– Не расстраивайтесь из-за этого, мистер Хелмелд. Этого
следовало ожидать. Я думал было убрать пичугу подальше, но этого нельзя было
сделать, не впутывая вас, а я этого как раз и не хотел.
– Эта птичка – улика? – спросил Хелмелд.
– Во всяком случае, они так считают. Ол райт, Карл. Не
переживайте. Огромное спасибо, что вы мне обо всем рассказали.
Выйдя из зоомагазина, Мейсон зашел в парикмахерскую
побриться, потом остановил такси и поехал к Лоран-Билдинг.
На указателе Мейсон прочитал, что правление фирмы «Прескотт
и Рей» помещается на четвертом этаже в комнате 382.
Мейсон поднялся на лифте, прошел до комнаты номер 382,
распахнул дубовую дверь и сказал рыжеволосой девице, которая с любопытством
посмотрела на него искусно подведенными глазами.
– Я – Перри Мейсон. Мне нужно побеседовать с мистером
Джорджем Реем. Скажите ему, что это срочно.
Он машинально смотрел, как ее быстрые пальчики ловко
пробежались по телефонному диску. Вот она кивнула в сторону двери с надписью
«Личный кабинет» и сказала:
– Мистер Рей ждет вас.
Не успел Мейсон дойти до двери, как ее распахнул коренастый
полный человек, схватил протянутую руку Перри, энергично пожал ее и закричал:
– Мистер Мейсон! Какое удовольствие вас видеть! Я столько о
вас наслышан, столько читал в газетах! Мне так хотелось с вами познакомиться,
но я никак не мог предположить, что это произойдет в нашей скромной конторе.
Входите же! Входите скорее и садитесь!
Мейсон повернулся к рыженькой секретарше:
– Будьте любезны, если будут звонить Перри Мейсону, позовите
меня.