Рандеву с Валтасаром - читать онлайн книгу. Автор: Чингиз Абдуллаев cтр.№ 66

— Вообще не пью, — ответил Дронго, — просто я обещал Георгию, что мы вместе выпьем.

— Мощно, — заметил Хоромин. — Впечатляет. Мы скоро прибываем в Мальборк. Согласно нашим расчетам, на границе с Калининградом в наш «Экспресс» войдут представители официальных властей. Это будут переводчики, помощники, представители ФСБ и пограничных служб, таможенники. Я думаю, что ваш убийца никуда не денется. Если, конечно, он в вагоне.

— Он здесь, — кивнул Дронго. — и я уже знаю, кто это.

— Назовите его имя, — потребовал Хоромин, выбрасывая сигарету. — Кто это?

— Завтра, — сказал Дронго. — Завтра вечером вы сможете его арестовать. Мне нужно проверить еще один факт.

— Завтра мы еще будем на территории Польши. А послезавтра утром выезжаем в Калининград. Будет правильно, если вы разоблачите убийцу на территории России.

— Мне это не очень нравится. — честно признался Дронго, — но я с вами согласен. Хорошо, если получится, я подожду еще один день. Только учтите. Хоромин, этот убийца очень опасен. И если я увижу, что он может причинить зло, возможно, мне придется остановить его уже завтра. Надеюсь, вы не откажетесь мне помочь. В конце концов, мы с вами делаем общее дело.

Стараясь не смотреть на рассерженное лицо офицера ФСБ, он прошел дальше. Поздно вечером поезд прибыл в Мальборк. Яцек Пацоха сдержал свое слово. На вокзале их встречали офицеры и курсанты польских вооруженных сил. Всех гостей развезли по нескольким отелям. Ужин начался в полночь, но еще до его начала Дронго купил бутылку шампанского и послал ее Никколе Лекке, чей день рождения они торжественно отметили в этот вечер. Поздно ночью Дронго вернулся в свой номер. Он проверил оружие и положил пистолет рядом с собой на столик. После чего забаррикадировал дверь двумя стульями с таким расчетом, чтобы ее невозможно было сразу открыть. В любом случае, если кто-то попытается проникнуть в его номер, он проснется и успеет достать оружие.

В эту ночь Дронго спал плохо. На следующий день он должен был назвать имя убийцы. Рано утром он позвонил Пацохе и торжественно сказал:

— Вызывай полицию. Яцек. Сегодня вечером я покажу тебе того, кто убил Пьера Густафсона и выбросил Темелиса из вагона. И пусть они будут во всеоружии. Это очень опасный преступник.

Наконец-то мы в Восточной Европе. Польские пограничники проверили наши паспорта, и мы тронулись дальше. Вавилон, к которому мы стремимся, все ближе и ближе. Скоро мы будем там, и сам царь вавилонский окажется перед нашими взорами. Интересно, как он будет смотреть нам в глаза? Какие слова найдет, чтобы оправдаться за все страдания, принесенные другим народам? Или он думает, что мы забыли о войнах, которые вела его страна? О страданиях невинных людей, которые оказались случайными заложниками многочисленных конфликтов.

После смерти Темелиса Дронго внешне не изменился. Он даже умудрился напиться в ресторане с этим грузином, чтобы продемонстрировать нам свое презрение. Как будто его ничто не волнует. Правда, я видел, как он ходит по вагону и выспрашивает каждого о случившемся. Он все еще надеется на свои аналитические способности. Он и не подозревает, что все уже кончено, что ему вообще лучше сойти с этого поезда. Никаких шансов у него нет. И я об этом знаю лучше других. Иногда я наблюдаю за ним, пытаясь понять природу его характера.

Конечно, он немного позер. Человек не может всегда выглядеть таким образом, словно он торопится на собственный юбилей. За месяц, который мы провели вместе, я ни разу не видел его небритым. Или в измятой рубашке. Такое ощущение, что он демонстративно ходит в отглаженных брюках и начищенных ботинках, показывая пример всем остальным.

Должен признать, что он обладает некоторыми познаниями. Я слышал его рассуждения о литературе, философии. Наверно, он нахватался этих знаний в своих поездках, ведь он много путешествует. Или действительно много читает. Я однажды видел, как он читает. Одну газетную страницу просто пробегает глазами. Сверху вниз. Не по горизонтали, как все остальные, и не каждую строчку. Он словно фотографирует страницы. Как такое возможно, я не понимаю, но он это делает. И, конечно, его парфюм, этот вызывающий запах «Фаренгейта», который шлейфом тянется за ним. Мне кажется, он делает это нарочно, как хищник, помечающий своим запахом собственную территорию.

Он ходит по вагонам, разговаривает почти с каждым встречным и внимательно наблюдает. Я вижу, как он наблюдает. Он не теряет надежды найти человека, который его так ненавидит. Но он все равно ничего не узнает. А я в который раз вспоминаю древнее проклятье, появившееся перед царем вавилонским Валтасаром. Много сотен лет назад надменный царь не поверил в пророчество. Надеюсь, что мне поверят больше. Я убежден, что смогу сказать все, что должен сказать. И сделать все, что должен сделать.

Наверно, Дронго пытается меня вычислить. Он уже понял, что меня нет среди литовцев и грузин. Но как меня найти — это для него загадка. И надеюсь, что он ее не разрешит до самой Москвы.

Утром он привычно не спустился к завтраку. Когда он побрился, принял душ и спустился вниз, было уже одиннадцать часов утра. Дронго взял с собой пистолет, положил его в карман куртки. На улице лил дождь, и он, выйдя из отеля, оглянулся по сторонам. Все участники группы, проживавшие в их отеле, уже поехали на экскурсию в замок рыцарей Тевтонского ордена, центром которого когда-то был Мальборк. Современная Польша весьма интересна с исторической точки зрения. Это одна из самых больших стран Европы по своей территории: ее западную часть — Штеттин, Бреслау, Данциг и многие другие города и области — составляют исконно немецкие территории, когда-то отнятые у Германии по решению стран-победительниц и под давлением Сталина.

Именно тогда эти города стали польскими: Бреслау стал Вроцлавом, Данциг превратился в Гданьск и так далее. Именно под влиянием победившего Советского Союза западные границы Польши были перенесены далеко на Запад. А восточные части соответственно присоединены к самому Союзу. Многие поляки вспоминали отобранный Вильно, который в 1940 году был присоединен к Литве. Однако ни поляки, ни литовцы, чьи территории выросли за счет побед Советского Союза, об этом даже не вспоминали. Более того, привычный антисоветизм сменился оголтелой русофобией, когда в каждом русском с Востока видели если не врага, то недоброжелателя. Это было тем более странно, что именно Советский Союз выступил гарантом сохранения новой Польши.

Однако в истории не все так просто. Забыв о послевоенном разделе, поляки хорошо помнили три раздела конца восемнадцатого века, когда царская Россия получила контроль над большей частью Польши. Они хорошо помнили кровавые подавления польских восстаний царскими войсками. Наконец, они всегда помнили, как в сентябре тридцать девятого советские войска ударили им в спину, довершив разгром Польши. Они помнили и Советскую Армию, стоявшую на другом берегу Вислы и наблюдавшую, как немецкие войска расправлялись с польскими повстанцами. Они помнили и долгие годы социалистического режима, который многие католики так и не признали. И наконец, поляки с ужасом узнали о Катынской трагедии. Счет мог быть длинным.