Западный Берлин и советская дипломатия (1963-1969 гг.) - читать онлайн книгу. Автор: Ростислав Долгилевич cтр.№ 21

В середине февраля газета «Генераль-Анцайгер» сообщила, что, по мнению кругов, близких к правительству ФРГ, следует ожидать новую советскую инициативу по германскому и берлинскому вопросам. «Поводом для этих предположений, — писала газета, — являются не только слухи о письме Хрущева президенту Кеннеди с предложением восстановить советско-американские переговоры о Берлине. Поводом является также то обстоятельство, что советский посол в Бонне Смирнов с 27 декабря по 14 января совещался с руководством в московском министерстве иностранных дел… Курсирующие в Бонне слухи о новых советских планах совпадают по большей части с предположениями из американских источников» ^[194].

16 февраля 1963 г. корреспондент агентства ДПА сообщал из Вашингтона, что дипломатическая активность вокруг берлинского вопроса снова усилилась ^[195]. Почти одновременно «Нью-Йорк Таймс» опубликовала сообщение из Вашингтона, в котором говорилось, что «Соединенные Штаты вскоре могут возобновить зондирование почвы по поводу переговоров с Советским Союзом о Берлине». Такая возможность появилась потому, что «Хрущев больше не говорит о подписании сепаратного мирного договора с Восточной Германией» ^[196].

Показательна также статья лондонского корреспондента «Нью-Йорк Таймс» С. Грусона, который отмечал, что «после схватки с США из-за Кубы в октябре советская пропаганда не выступает с угрозами в отношении Берлина. На съезде восточногерманской Коммунистической партии в прошлом месяце Хрущев публично заявил, что заключение сепаратного договора между Советским Союзом и Восточной Германией более не является неотложным делом» ^[197]. Это и открыло перспективу советско-американского диалога по Берлину.

Возможность новых советско-американских бесед о Западном Берлине вызвала некоторую тревогу в ФРГ. «В правительственных кругах в Бонне, — констатировала западноберлинская газета „Дер Таг“, — напоминали… о соглашении, достигнутом между Аденауэром и Кеннеди в ноябре прошлого года, по которому вопрос о беседах с Москвой относительно Берлина будет снова рассматриваться лишь в том случае, если Кремль примет минимальные условия Запада. Эти условия гласят: присутствие западных войск, беспрепятственный доступ в Берлин и поддержание жизнеспособности города. В Бонне подчеркивают, что до настоящего момента нет никаких признаков уступок со стороны Москвы в этих вопросах» ^[198].

Однако, 22 февраля 1963 г. агентство ДПА сообщило, что накануне представитель правительства ФРГ впервые официально заявил, что «с германской стороны нет возражений против новых советско-американских зондирующих бесед по берлинскому вопросу. Правительство ФРГ не скажет „нет“, если состоятся такие беседы с конкретной целью. Но еще нужно выяснить, каков будет круг тем этих бесед, где и когда эти темы будут обсуждаться» ^[199].

Заслуживает внимания статья вашингтонского корреспондента «Нью-Йорк Таймс» М. Френкела, в которой подчеркивалось, что «Москва и Вашингтон снова подходят к периоду исследовательских переговоров по берлинскому вопросу и другим вопросам, отложенным в сторону со времени кубинского кризиса. Они предпринимают действия в атмосфере дипломатической сердечности, несмотря на громкие возражения со стороны внутренних сил здесь, в Вашингтоне, и коммунистического Китая, входящего в советскую орбиту. Обе стороны, видимо, заинтересованы в дальнейших обсуждениях, хотя здесь не считают, что шансы на достижение соглашения велики» ^[200].

Примечателен следующий тезис: «Сам Хрущев осудил берлинский кризис и не требует больше, чтобы Запад обсуждал этот вопрос под угрозой создания различных трудностей. И здесь считают, что он в конце концов эвакуирует почти все советские войска с Кубы» ^[201]. Соединенные Штаты, в свою очередь, демонтируют свои ракетные базы в Италии и Турции, хотя они и будут заменены подводными лодками в Средиземном море, вооруженными ракетами «Поларис».

23 февраля известная американская журналистка М. Хиггинс, уточняя позиции сторон, писала: «Официальные лица в Вашингтоне признают, что со времени кубинского противостояния действительно произошли поверхностные изменения в политике Москвы. До кубинского кризиса американо-русские переговоры стояли на мертвой точке в результате настойчивого требования о том, чтобы существенной частью всякого соглашения была эвакуация западных войск из Берлина. Теперь русские говорят, что трудность представляет собой не физическое присутствие западных войск, а тот факт, что они находятся под командованием НАТО. Сейчас русские заявляют, что эти войска могут остаться в Берлине (но только на некоторое время) при условии, если они будут находиться под эгидой ООН» ^[202].

Американская реакция на эти изменения в позиции СССР, продолжала Хиггинс, состоит в том, что «если русские хотят спасти престиж при урегулировании берлинского вопроса, то можно сделать какой-то жест в сторону частичной ответственности ООН в Берлине, но реальная действительность политики силы не может быть изменена, и фактическая цепь командования войсками должна быть национальной и союзнической. Другими словами, американские войска в Берлине будут получать приказы от американского командующего в Германии, даже если над их казармами будут развиваться не только американский флаг, но и флаг ООН» ^[203].

25 февраля Колер заявил Громыко, что США готовы «возобновить предварительные беседы о решении берлинского вопроса» ^[204]. Г. Веттиг, ссылаясь на телеграмму американского посольства в Москве в госдепартамент США от 25 февраля, пишет, что «Громыко воспринял это с радостью и заявил, что если другая сторона настроена серьезно, то можно достичь согласия на основании советских предложений» ^[205]. Беседа Колера и Громыко продолжалась один час. Помимо берлинских дел, в ее ходе обсуждался также и вопрос о Кубе ^[206].

Многие американские средства массовой информации видели тесную связь между берлинским вопросом и ситуацией на Кубе. Хиггинс, например, считала, что в феврале 1963 г. положение изменилось к лучшему: СССР объявил о выводе с Кубы нескольких тысяч советских солдат, и Кеннеди полагал, что это «представляет собой достаточный прогресс, чтобы приступить к переговорам о Берлине, хотя „какого-то решения“ по-прежнему не предвидится» ^[207].