Прерванная дружба - читать онлайн книгу. Автор: Этель Лилиан Войнич cтр.№ 8

– Тётя скоро придёт? – уныло спросил он.

– Наверно, скоро, обычно она возвращается к четырём.

– Ну, тогда я подожду её.

Ещё две-три минуты проползли в тоскливом молчании. Нет, это никуда не годится. Если он дождётся прихода тётки, тогда вообще ничего нельзя будет сказать.

– Знаешь, – пробормотал он наконец с удручённым видом, – ты меня извини… за субботу. Маргарита взглянула на него.

– Субботу? Какую субботу?

– Ну… за то, что я сказал об отце Жозефе и вообще… Это, конечно, не моё дело…

Рене говорил торопливо, отводя глаза. Наконец он осмелился взглянуть на сестру, и извинения замерли у него на губах. Он беспомощно развёл руками.

– Я ничего не могу с собой поделать. Здесь просто дышать нечем, как будто, на тебя навалили перину, Только и слышишь что отец Жозеф. сестра Луиза, мать – настоятельница, – и до того все хорошие, что просто противно. Скажи, неужели они тебе в самом деле нравятся?

– Я их ненавижу! – Огромные глаза на бледном личике сверкнули недетской злобой. Она ударила слабеньким кулачком по ручке кушетки.

– Ненавижу! Ненавижу их всех! Они приходят и лезут ко мне со своими поцелуями и приносят отвратительные сахарные книжонки. А я должна благодарить и делать подарки для матери-настоятельницы!.. – Она скомкала саше и швырнула его в траву.

Рене застыл на скамейке, потрясённый вызванной им бурей.

– Да, но почему ты соглашаешься? – проговорил он. – Возьми да скажи, что не будешь, вот и все. Попробовали бы они заставить меня!.. А может… – у него опять раздулись ноздри, – а может, они… наказывают тебя, а? Я им тогда…

– Нет, но они заели меня нравоучениями. Только и делают, что читают нравоучения. Приходит отец Жозеф и начинает проповедовать христианское терпение: не надо роптать, и надо радоваться, что я лежу здесь во славу Иисуса. Хорошо ему – у него ведь не болит нога. А я ропщу! И посмотрел бы ты, какой шум подняла на днях сестра Луиза, когда у неё заболел зуб. Я бы их всех убила! Всех до одного!

Рене неловко протянул руку и робко дотронулся до её сердито сжатого кулачка.

– А ведь я не знал, что ты больна. Эти свиньи сказали мне только на прошлой неделе. Тебе очень больно?

Маргарита несколько мгновений молча смотрела на брата, потом закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Не надо! Не плачь! – воскликнул Рене, сам чуть не плача, и, бросившись на колени рядом с сестрой, нежно её обнял.

– Если отец Жозеф снова начнёт тебя пилить, он у меня узнает, старый… Маргарита… ну не плачь же!

Вернувшись домой, Анжелика застала Рене за обучением сестры игре «в верёвочку». Он хотел было взять для этой цели кусок голубой тесьмы, предназначенной для саше, но Маргарита сказала, что, если это обнаружится, их «заедят нравоучениями», И тогда, пошарив в карманах,он нашёл там обрывок бечёвки.

Старая дева просияла, увидев, как они подружились.

– Ну как, мои милые, весело провели время? Что это, вишни? Надеюсь, ты их не очень много скушала, Маргарита? А как твоё вышиванье? Ах, что это с ним случилось?

Она взяла со столика измятое саше. Рене тут же нашёлся.

– Простите, тётя; я нечаянно смахнул его рукавом и не заметил, а потом наступил ногой. Кажется, нитка оборвалась. Мне очень жаль, что я испортил вышиванье.

Тётка разгладила материю.

– Боже мои, какая жалость! Ну ничего, милочка, он ведь не нарочно, и, я думаю, все можно поправить – подержать над паром, а потом прогладить чуть тёплым утюгом. Хорошо хоть, что не запачкалось. Разве тебе уже пора, Рене? Да, правда, ехать далеко. Ты, наверно, оставил лошадь в гостинице? Только помоги мне внести кушетку. Ноги, ноги, пожалуйста, вытри! Ну, до свидания. Кланяйся папе и Анри, и большое спасибо за вишни.

Брат и сестра распрощались так церемонно, как будто:…то был не Рене, а Анри. Когда же тётка вышла за тряпкой, чтобы подтереть на ступеньках его следы. Рене наклонился к сестре.

– Не беспокойся, я поговорю с отцом. Мы приструним отца Жозефа. И правится это тёте или нет, а щенок у тебя будет.

Девочка порывисто приподнялась, обняла его за шею, и Рене на минуту прижал сестру к груди. Потом осторожно опустил её на подушки и сказал появившейся в дверях тётке:

– Надеюсь, я её не утомил. Я скоро приеду опять. Нет, нет, я не наслежу! До свидания!

– Вы мне можете уделить несколько минут, сударь? – спросил Рене отца. перехватив его у дверей кабинета, – Если вы не слишком заняты, я хотел бы с вами поговорить.

Маркиз открыл дверь, пропуская Рене вперёд.

– Входи.

Затенённая листвой огромных каштанов, скудно обставленная комната с выстроившимися вдоль стен книжными шкафами была погружена в безмолвный зеленоватый полумрак. Маркиз опустился в потёртое кожаное кресло и с улыбкой посмотрел на сына.

– Ты становишься похож на свою мать.

– А Маргарита похожа на неё?

Рене стоял у окна, хмуро глядя на ветви каштанов; он задал этот вопрос, не повернув головы.

– Ничуть. Говорят, она похожа на меня. В семье твоей матери у всех были светлые волосы.

– У тёти Анжелики светлые волосы. Мама была на неё похожа?

В голосе Рене слышалось какое-то странное упорство, и отец внимательно посмотрел на него.

– Можно было догадаться, что они сестры. Обе светловолосые… но нет, всё же сходства между ними было мало. Вот портрет твоей матери, правда, не очень удачный.

Портрет, висевший на стене, действительно был не очень удачен: художник совсем не уловил материнской нежности, которой дышало лицо Франсуазы: он увидел только черты лица, а чертами лица она напоминала Анжелику. Рене сердито отвернулся от портрета. Обожествление мёртвых было не в его натуре: Маргарите нужна мать из плоти и крови, добрая и разумная. Он вспомнил своих оглушительно жизнерадостных двоюродных сестёр и братьев в Глостершире; тётя Нелли хоть и не блещет умом. но зато знает, как сделать, чтобы тебе было хорошо, мальчик ты или девочка. Дора и Трикси вечно хохочут, такие толстые и весёлые, как скворчата. Им-то не нужно лежать на кушетке и вышивать саше для всяких противных старух.

Он взглянул на отца.

– Вы знаете священника, который ходит к тёте Анжелике? – вдруг смущённо выпалил Рене.

– Отца Жозефа? Знаю, встречался с ним несколько раз.

– Вам не кажется, что он довольно гнусный субъект? Маркиз вопросительно посмотрел на сына.

– Почему ты так думаешь?

– Просто так, – пробормотал Рене, снова прячась в свою раковину.

– Может быть, – задумчиво сказал маркиз. – Очень может быть.

Несколько мгновений он молча хмурился, перебирая свои бумаги, потом спросил: