Я, ангел - читать онлайн книгу. Автор: Константин Аврилов cтр.№ 10

– Но я в глаза ее не видел!

– Естественно, она же твой ангел. Была.

Ангелов Толик представлял отчетливо. Им полагалась белая одежда до пят, как ночная рубашка, золотые волосы, печальные ангельские лица, ветки оливы, арфы, кажется, молнии и самое главное – крылья. Его ангел был какой-то неправильный. Полбеды, что сексапильная девица. Конечно, фигуркой не обижена, за такую подержаться – большая удача. Но вот лицом – не ангел. А уж характером и подавно. Еще странно: где крылья? У тех, правильных, крылышки за спиной не помещаются, да и тело хоть идеальное поднять – размах перьев нужен внушительный. Но ведь их не было. И чем же его ангел занимался, если он всю жизнь ковылял с неудачи на ошибку? И почему его назвали овечкой? Витька ухмыляется как-то подозрительно, врет, наверно.

– Не припомню, чтобы мне кто-то помогал. Все сам.

– Она пыталась оберегать. Пыталась. Но получалось плохо. Просто чудовищно. Сплошные штрафные. Поэтому и взбесилась.

– Что же мешало? Опыта мало? Практикантку подсунули?

– Опыта предостаточно. А мешал ей ты, старик. Твоя самоуверенная наглость. Редкой пакости овечкой ты был. Редчайшей.

– Но я ничего не слышал! – взвился Толик. – Ни разу!

– Слышал, но не придавал значения. Привык упиваться собой, ничего, кроме себя, не замечал. А девочка мучилась. Страдала. В последний миг уберечь пыталась. Пыталась?

Всплыли огни ночного ресторана на шоссе и внезапный приступ жажды. Если бы остановился передохнуть – грузовик проехал мимо и сейчас бы гнал к Барселоне... Но ведь деньги все равно пропали! И все же в том месте, где была грудь, Толик ощутил странное томление. Чувство стыда ему знакомо не было, видимо, ноет синяк.

– Да, у меня сложный характер. Не подарок. Работа нервная и творческая... была. Могла бы найти подход. Я не овечка.

– Овечка, старик, был овечкой для ангела. Все они овечки. Лучше и не скажешь. Нет, не скажешь: овечка. Самое то.

– И что моей пастушке за это будет?

Старый друг помрачнел:

– Большие неприятности, старик.

– С работы выгонят?

– За такие нарушения – Исключительное Наказание. Только И.Н.

– В котле, что ли, живьем варят?

– Давай, старик, не будем. Не будем.

– В таком случае могу взять вину на себя, а про нее скажу, что классный ангел, настоящий профессионал. Я всем доволен.

– Она преступила... Короче: ей нельзя было здесь появляться. И давай свернем тему, старик. У меня нет права вникать в подробности. Нету! Скоро разберешься.

В детстве Витька отличался выдающимся упрямством: если на чем-то уперся – конец, будет стоять насмерть. Ему легко было в дворовых компаниях, все знали: не предаст и не выдаст. Видно, характер даже пуля снайпера не исправила.

Внезапно Толик обнаружил отсутствие изменений: ни благости, ни успокоения, ни покорности, которые должны, наверное, наполнить отлетевшей дух, не было и в помине, по-прежнему жаль потерянных денег и Ниццы. Все его желания, страхи, обиды и мечты торчали в привычных ячейках.

– Пес с ней, с этой девицей, ангел так ангел. Я ведь теперь жмурик, так? Ну, то есть там, на земле, стал трупом. А здесь я – кто?

– Понимаешь, старик...

– Витька, скажи честно. Ты ведь здесь давно, порядки местные знаешь. Меня за кого-то приняли...

– Ерунда, – друг отмахнулся, – эти балбесы решили, что ты вестник апокалипсиса: на железном коне и всем раздашь деньги. Валюты не оказалось?

– Нет. И кто я после этого?

Слишком внимательно осмотрев комбинезон, приятель не скрывал сомнений:

– Казенное тело не выдали?

– Нет, личное.

– А наказ дали?

– Это что?

– Ну, что-нибудь сказали?

– Монах какой-то с кардиналом ругался, а потом приказал, чтобы он со мной разбирался сам. Но тот быстро смылся... Что-то не так?

Витька решительно выпрямился, натянул армейское кепи и строго приказал:

– Разберемся. Никуда не уходи, старик, – подмигнув искрометной шутке, пропал.

Толик похлопал по изгибам мотора, будто мотоцикл волновался больше него и требовал немедленного утешения. Кусок железа на самом деле, а вот дали имя – и, пожалуйста, помер как человек.

Было светло, свет шел ниоткуда и отовсюду. Вверху, где привычно располагаться звездам, солнцу или туче, простиралась покатая сфера оттенка нежного крем-брюле. Тишина на безветрии. Даже когти хищников не царапают матовую плитку.

Мягко ступая лапами, подошел раскормленный тигр, наклонил морду и уставился немигающим взглядом. Властелин леса, мечта любого таксидермиста, настоящий благородный царь джунглей, полоски блестят, аж переливаются. Такой проглотит – даже не поперхнется. Толик сделал то, чего на Том свете никогда бы не решился: протянул руку к хищной пасти и почесал за ушком. Шерсть упругая, как у живого. Стало немного страшно, мало ли, животное не до конца померло, но руку не отдернул, а мужественно спросил:

– Что, котик, скучаешь по джунглям?

– Базар фильтруй, в натуре, – ответил тигр в мозгах Толика, не разжимая пасти. Голос зверя был низким, но отчетливым. – Котик у помоек шляется.

– Извини... те, – Толик отдернул руку. – Уже привыкли... тут?

– Все путем, кореш, не тушуйся. – Тигр подставил загривок под чес. – И тебя обтешут.

Чтобы не показаться невежливым хищнику, хоть и мертвому, Толик попробовал завести непринужденный треп:

– И как здесь живется... То есть не живется, а это, как его... Ну, вы поняли?

– Нормалек. Работка непыльная, за жратвой шевелиться не надо, охотников нет, гон весной не тянет. Мне не впадлу.

Толик как раз собрался выяснить кое-какие детали устройства мироздания, но откуда ни возьмись объявился Витька, прогнал полосатого разбойника пинком и устроился на задке мотоцикла.

– Двигаем. Я договорился. Понял? Договорился. Тебя ждут, старик.

Обреченно взявшись руль, Толик спросил:

– Куда, шеф?

– Жми, – приказал Витька. – Я ротный, салага. Ротный. Вот так-то, старик.

Толик покорно крутанул ручку газа.

Парковые насаждения исчезли, выросла стена серого тумана. Как на шоссе.

– Приехали. – Витька спрыгнул. – Дальше сам, старик. Нельзя мне туда. Нельзя.

– Скажи хоть, что делать?! – в полном отчаянии взмолился Толик.

– Ничего, старик. Ничего. Милосердный Трибунал сам вершит, – невнятно пробормотал Витька и скрылся. Вот так всегда: заварит кашу, а расхлебывать – другим.

За серой ватой происходили неясные движение, бесшумно двигались формы.