Ловцы фортуны - читать онлайн книгу. Автор: Каролин Терри cтр.№ 46

Лаборатория Лемуана размещалась в подвале склада. Тиффани, не обращая внимания на жалкую обстановку и экспансивные приветствия француза, сосредоточила все внимание на электрической печи, в которой он якобы создавал драгоценные камни. У нее было сильное подозрение, что она знает причину его радушия — они с Филипом были молоды, красивы и неопытны, всего-навсего дети удачливых отцов; если этот человек мошенник, нет ничего удивительного, что он счел, что их будет легко обмануть. Тиффани не пыталась развеять его заблуждение. Она согласилась с предупреждением хозяина, что секрет получения алмаза он никому не открывает, но внимательно наблюдала за каждым его движением. Очевидно, решила она, сущность процесса заключалась в том, чтобы нагреть порошковый углерод до необыкновенно высокой температуры, но возможно, использовались и какие-то неизвестные добавки. Инженер повернулся к ней спиной, и она не могла уследить за тем, что делают его руки.

Наконец, Лемуан вытащил из печи камень — настоящий или фальшивый — и заявил, что это и есть результат его опыта.

Тиффани внимательно рассмотрела камень, после того как его охладили в холодной воде, и заявила, что это настоящий алмаз. Филип согласно кивал, а Тиффани недоверчиво слушала, как Лемуан рассказывает, что получил финансовую поддержку от Юлиуса Вернера, партнера Альфреда Бейта, и поэтому собирается перенести свои опыты на фабрику в Пиренеях.

На улице Тиффани схватила Филипа и закружилась с ним в вальсе.

— Слава Богу! — воскликнула она. — Он мошенник! Я это знаю, правда доказать не могу; сейчас, во всяком случае.

— Но как же он обманул Юлиуса Вернера?

— Кто его знает… Но это неважно, главное, что мы спасены.

Филип с любопытством взглянул на девушку.

— Почему ты так уверена?

— Чувствую, — медленно ответила она. — Весь опыт был фальшивым. Я все думала, что у него есть тайный ингредиент, но теперь уверена, что он просто подложил в печь настоящий алмаз в тот момент, когда повернулся к нам спиной. Этот камень очень подозрителен — он слишком напоминает южноафриканский.

— Что ты хочешь сказать? — в изумлении спросил Филип.

— Вид камня выдает его происхождение. Опытный эксперт смог бы даже назвать шахту, где он добыт.

— Бог мой! И ты тоже можешь сказать, откуда этот камень?

Тиффани с сожалением покачала головой.

— У меня нет таких знаний. Но есть люди, обладающие ими, и я намерена организован в их присутствии повторную демонстрацию опыта.

— Нет, не надо!

— Но почему? Мы должны раз и навсегда пресечь все слухи и вывести мошенника на чистую воду.

— Но Тиффани, — умоляюще произнес он, — подумай, как будут мучиться наши отцы, пока не узнают правду. Почему бы не продлить немного их страдания?

Конечно, все, что касается алмазов, Филипа волнует мало, но не настолько же он безразличен, чтобы пренебречь интересами всей отрасли ради удовольствия слегка насолить отцу? Она не разделяла его отношения к ее любимому делу. Вчера Тиффани решила не обращать внимания на его равнодушие к предмету семейного бизнеса — в конце концов ее конечной целью было держать Филипа от него подальше. Но станет ли она играть в игру, которую тот предложил? Хочет ли она заставить мучиться своего отца? Если Филип не выносил Мэтью, то она вовсе не ненавидела Джона Корта. Однако она манипулировала им на каждом шагу, и его постоянные уступки уже давно не вызывали у нее никаких чувств, кроме презрения.

— Думаю, большого вреда не принесет, — нехотя согласилась она, — если мы поначалу станем выражать некоторое беспокойство по поводу достижений Лемуана. Но я отказываюсь притворяться и разыгрывать из себя дурочку, если все откроется! И я оставляю за собой право сказать правду, если его деятельность окажет отрицательное воздействие на отрасль. — Она взяла Филипа за руку, охваченная волной легкости и эйфории, как только все сомнения были разрешены. — А теперь с делами покончено до самых гонок. Давай веселиться!

Оставшиеся дни они провели в праздности. Словно в прошлом году в Оксфорде, они бродили по берегу Сены и по Булонскому лесу, но как она и предполагала, лучше всего им было на Монмартре. Ей стало очень весело, когда Филип настоял, чтобы они зашли в кафе д’Оркур: он объяснил это тем, что первая часть его полной фамилии — Харкорт-Брайт — по-французски читается как название этого заведения. Когда они сидели в кафе, к ним подошла собака, выпрашивающая подачку. Тиффани бросила ей несколько кусочков и потрепала по голове, но Филип не был столь гостеприимен.

— Ты не любишь собак? — спросила она.

— Не то чтобы не люблю. Просто это датский дог, а я их терпеть не могу.

— Почему?

— У моей сестры такой же, и ходит за ней, как тень.

— Значит, ты не любишь сестру? А почему — из-за того, что она любимица отца?

— Конечно, нет. — Причина была именно в этом, и оба прекрасно это знали, но Филип хотел, чтобы его отношение к сестре выглядело оправданным. — Дело в том, каким способом Миранда завоевала такую привязанность, в ее самодовольстве и чувстве превосходства… — тут Филип улыбнулся, чтобы Тиффани не решила, что он жалеет себя, и продолжил: — Это несколько раздражает. К счастью, я ее редко вижу.

Тиффани лучше других знала, что в отношении отцов к любимым дочерям чаще всего отсутствует объективность и разум, и сейчас она была искренне расстроена из-за Филипа, так как понимала, насколько он одинок.

— Тогда мне тоже не нравится Миранда. Все, что расстраивает тебя, расстраивает и меня. Ведь мы… друзья.

Она замолчала, и их глаза, встретившись, без слов сказали им то, что не было произнесено вслух. Из их отношений ушла невинность. И все же они пока сопротивлялись волшебству любви. Они оба осознавали, что их влечет друг к другу физическая красота и одинаковый образ мыслей, а острый ум Тиффани еще и просчитывал финансовые и стратегические преимущества объединения. Филип взял ее руку и поцеловал. Он делал так и раньше, но этот поцелуй был совсем другой, его губы были страстными и горячими, вызывая у Тиффани самые восхитительные ощущения и пробуждая неясные желания.

Тиффани не знала, смеяться ли ей от облегчения или вопить от ярости, когда их отвлек появившийся владелец собаки. Это был молодой американец и, бросив быстрый взгляд на Филипа, Тиффани пригласила молодого человека подсесть к ним. Она с интересом слушала его рассказ о своей безденежной жизни в мансарде на Монмартре.

— Собака ест больше меня, — сказал он, потрепав собачьи уши. — Я питаюсь хлебом, а он требует еду из лучших ресторанов.

И на что же вы живете? — спросила Тиффани, вспомнив Джерарда и его копии с картин старых мастеров.

— Портреты. В основном я делаю карандашные рисунки богатых американских туристов, — его кривоватая улыбка была обаятельной и оптимистичной.

— А меня ты можешь нарисовать?